Последняя трезвая мысль покинула мое сознание. Я закрыла глаза, позволяя губам Барсова целовать мои губы, скулы, шею - все, до чего он мог дотянуться. Пальцам - расстегивать пуговицы, обнажая кожу горящего тела. Никогда прежде я не испытывала такого сильного желания. То, что было у меня и у Сашки, сейчас казалось каким-то фарсом, использованием и эгоизмом с его стороны. А ведь он меня не принуждал так. Как это сделал Николай! Логика приказала долго жить. Мне просто было восхитительно хорошо. Казалось, я сгорю осыплется если не поспешу утолить голод с этим мужчиной. Голод, который достиг критической отметки.

Боль была такая сладкая и желанная, что я застонала. Никто и никогда не брал меня за волосы таким жестом собственника и завоевателя. Его воля и требование немедленной покорности буквально ворвались по энергетическим каналам, сладчайшим током и достигли эпицентра безумия в кратчайшие сроки. Страх, рамки морали, просчет последствий остались абстрактными понятиями.

Когда жаждущие губы мужчины снова буквально поглотили мои уста без излишней нежности, прикусив до крови вполне осознанно, я ощутила незнакомую невесомость, словно мое тело стало поднялось в воздух. Нервы плавились в этой эйфории, как воск, покорные каждому нажиму губ Барсова, каждому рывку сжавшейся ладони. Его язык не знал пощады и размеренности. Он целовал так чувственно, что мысль о том, что это м может прекратиться, вызывала тоску. И мне безумно нравилось все, что делал мужчина, и не оставалось сомнений, что понравится также продолжение, которое ранее противоречило всем моральным принципам.

Мой страх еще совсем недавно рисовал босса в образе монстра. Монстра, который просто изнасилует меня и велит убираться к черту, чтобы завтра вновь третировать на работе. Я так хотела в это верить, что новые открытия стали шоком.

Сейчас же ничего подобного не происходило. Николай не разжимал своей хватки, поцелуй становился все более глубоким и чувственным. Он не должен был так соблазнять меня по определению, особенно зная, что деваться мне некуда. Я расслабилась в клетке его рук и покорно позволила пить из губ волю, отдавая каждую каплю и не оставив себе ни малейшего стратегического запаса. Не потому, что думала о каких-то последствиях или боялась его обидеть, нет. Только гордость еще не спала, останавливая от того, чтобы обвить руками его шею, пройтись по выпирающим мускулам, ощутив их своими пальцами. Мне было комфортно отдать всю власть в руки Барсова. Оттого и позволяла этим сладчайшим, умелым нажимам языка сводить меня с ума, и неметь от счастья, что наконец-то это случилось. Все равно, как. Пусть зацелует до потери сознания, выпьет волю и насладится отдачей. Никто, кроме него, не достоин этого подарка.

– Открой рот, Влада, - хрипло прошептал Барсов мне на ухо.
– Не надо сдерживать себя. Целуй так, как всегда этого хотела!

Меня притопило удовольствием, слова мужчины отдались пульсацией между ног. Он накрыл меня своим телом, и я чувствовала мощную эрекцию. Представь аткое себе еще недавно, по пути в пентхаус - вскочила бы на ноги в попытке сбежать. Но не сейчас. Со стоном я непроизвольно раздвинула сжатые ноги под горящим, каким-то дьявольским блеском в глазах Николая. Он прекрасно понимал, что со мной происходит, и этот факт не вызвал в нем ни капли удивления.

– Смелее, моя девочка, - хрипло повторил он, обводя губы по контуру кончиками пальцев.

Я подчинилась словам с незнакомой интонацией, закрыв глаза от затопивших эмоций. А ведь Барсов пока что даже к ней не прикоснулся, не спешил, избавляясь от рубашки мучительно медленно. Почувствовав нечто сродни свободе, я застонала и разомкнула губы, касаясь языком его пальцев. Но сейчас рассудок сошел с ума, а сознание упало ниц от приказа полноправного хозяина положения.

– Не закрывай глаза, Влада! Я не дам тебе убежать, не пытайся...

Он мог ко мне не прикасаться. Достаточно было слов, чтобы довести до столь сильного возбуждения. От близости мужчины и новой порции сладких импульсов, вызванных этим отнюдь не нежным прикосновением, я застонала в голос. Тотчас же его пальцы проникли в мой рот, сминая язык, который непроизвольно скользнул по ним витиеватой спиралью, стремясь отдать как можно больше ласки. Я окончательно потеряла себя.

– Я же говорил, что не дам тебе бояться. И не допущу, чтобы было плохо. Я даю тебе о, о чем сама ты вряд ли попросила бы.

Слова все еще достигали воспаленного от вожделения сознания. Но уже не так стремительно и четко, как это было раньше. Или я просто не хотела признавать, что мой босс во всем прав? Что я действительно начала испытывать к нему нечто большее, но никогда бы не призналась?

– Забудь обо всем и отдайся мне. Я не буду сегодня показывать тебе свои истинные желания.

– Ч... что?
– тревога только усилила моё возбуждение.

– Ты увидишь это со временем только в том случае, если сама захочешь, Влада. Я умею контролировать свою тьму.

Оставшиеся баррикады рассудка рухнули, мораль испустила последний вздох, погребенная под их обломками. Я сомкнула зудящие от прилива крови губы, втягивая средний палец мужчины в полость рта, закручивая вакуум до боли в скулах, стремясь отдать ему все без остатка, только бы не лишил этой милости - ласкать соленую кожу, слегка прикусывая. Сердце пустилось в галоп, когда Барсов, не прекращая ласкать, вновь обнял моё лицо, поглаживая скулы, направляя взгляд в свои глаза. Я даже не поняла основного - моя блузка и бюстгальтер уже расстегнуты. Легкий холодок ласкает обнаженную кожу.