Я не ответила. Понимала, что стоит хотя бы кивнуть, и он накинется на меня.

– А я сниму, - ударив меня по щеке, прогнусавил А.Н.
– А ты мне покажешь, как же надо трясти задницей, чтобы ради тебя отжимали бизнес. Прямо здесь.

Руки уже начали опухать от застоя крови. И я прекрасно понимала, что играть в героиню нет никакого смысла. А вот если кровообращение придет в норму, это будет уже плюс.

Наручники с глухим звоном упали на пол. Я растерла руки и застонала от адской боли.

– Сейчас разомнешься, - Шакуров сжал пятерней мое лицо и поцеловал.

От отвращения я перестала дышать. Ничего омерзительнее, чем его язык, я ранее не испытывала. Едва не разревелась, понимая, что последует дальше.

– Ну что, Влада?
– оттолкнув меня, А.Н наполовину опорожнил бутылку.
– Встала и пошла танцевать. Я жду. Дернешься, прострелю колено. Я всегда ношу с собой пистолет.

– Вы... ты думаешь, после того, как ты пообещал меня убить, я смогу танцевать?

– О как, мне нравится. Мы перешли на «ты». Считай, я выпил с тобой на брудершафт. Не кисни раньше времени. Если мне понравится, что ты исполняешь - проживешь долгую жизнь. Может, и детей заведешь. Ну?

Обувь с меня сняли еще до того, как я пришла в себя. Я посмотрела на свои голые ступни, затем - на усыпанный бетонной крошкой пол.

– А кто сказал, что жить легко?
– загоготал Шакуров.
– Профи должны танцевать в любых условиях. Пошла!

Я с трудом поднялась на ноги. А.Н ударил меня в спину, выталкивая на пятачок перед своим креслом. Острые камешки впивались в ступни, и мне не оставалось ничего другого, кроме как присесть на корточки и кое-как смести строительный сор ладонями в стороны.

А.Н развалился в кресле, которое только чудом не развалилось под его тушей, хлебая виски так, словно это была вода. Масляные глаза навыкате следили за каждым моим движением. Я помедлила, и тогда бывший босс решил продемонстрировать мне свои намерения более явно: достал из барсетки пистолет, направляя его в мою сторону.

– Пиф-Паф! Танцуй, иначе я прострелю тебе коленки, тварь!

Я выпрямилась. Подняла все еще пульсирующие руки над головой, слегка согнув колено. Качнулась в стороны, повернулась, ритмично дергая плечами.

– Твою мать, Влада, я что, в театре оперы и балета?
– взревел Шакуров, рисуя восьмерку дулом пистолета.
– Только рне звезди мне, что Барсов запал на эту херню! Танцуй, твою мать!

Я понимала, что он не шутит. И даже если нет намерения меня убивать или калечить - пока еще, с вполне определенной целью - то под синей пулей это бухое животное выстрелит случайно и не поймет, что именно сделал. Стараясь не злить его до того, как окончательно вырубится от воздействия алкоголя, я начала двигаться - так, как всегда танцевала в клубе, забывая обо всем и отдаваясь танцу.

– Шеста не хватает, - самодовольно комментировал Шакуров заплетающимся языком, водя пистолетом в такт моим движениям.
– Давай, сучка. Зажги меня, как этого урода...

Я старалась не смотреть на А.Н, который засунул руку в штаны и теребил свое достоинство. Бутылка опустела, и он просто разбил ее об стену. Каждое мое движение отдавалось болью в босых ногах, но я продолжала танцевать, заметив, что большое количество алкоголя не прошло бесследно для Шакурова - он начал проваливаться в пьяный сон.

Если это произойдет и я заберу пистолет, то все. Буду спасена. Осталось совсем немного. Но увы, надолго в дремоту он так и не погружался. Иногда вскидывал голову, осыпая пошлыми комментариями. Я готова была вытерпеть все, что угодно ради спасения, поэтому даже не вслушивалась в слова.

Думать о том, через что мне предстоит пройти после танца, было мучительно. Я старалась даже не допускать таких мыслей, понимая, что сорвусь. Итак каким-то чудом еще держалась, но неизвестно, насколько меня хватит. Пусть напьется до беспамятства и забудет обо мне! Главное - выиграть время, а там, я уверена, Николай придет мне на помощь.

Если цель Шакурова - вернуть компанию, бабки, да хрен знает что еще, но только не стремление получить то, в чем его обломали в тот злополучный день в кабинете... Но увы, я понимала - этот урод захочет, выражаясь простым языком, «и рыбку съесть, и на х.. сесть». Время играло против меня. Оставалось надеяться.

Он уже почти задремал, но продолжал сжимать пистолет в руке. Я замерла и прислушалась. Сейчас - или никогда. Перспектива бежать босиком через заброшенную промзону и не понятно сколько еще километров, конечно, удручает. Но рано или поздно я выйду к дороге или поселению. Надо рискнуть.