– Первое – потому что тебя это явно злит. А когда ты злая, ты делаешь ошибки и тем самым даешь мне шанс среагировать на твои неправомерные действия в мою сторону. А второе, - кивнул я на ее короткий изогнутый меч, который как по мне, скорее, относился к боевым тесакам некогда распространенным во вспомогательных частях армий всего мира.
– Будешь собственными руками добывать себе свободу, - хмыкнув в ответ на промелькнувшее в ее глазах непонимание, начал протягивать и остальным столь же несколько растерянным «кошечкам» принесенные с собой шашки.
– Тут приехал очередной представитель вашего остроухого племени. Но вместо того, чтобы бежать лицезреть ваши привлекательные мордашки, он предпочел уединиться в номере со своим предшественником. И что-то меня гложут сомнения насчет его готовности выкупить вас у меня. Как ты сама понимаешь, я желаю избавиться от вашего общества, как можно скорее. Поэтому, если вам тоже не понравится его ответ, сможешь собственноручно отсечь ему то лишнее, что болтается у него между ног. Ведь ни один нормальный мужик не смог бы пройти мимо вас, таких аппетитных, особенно если в этом вдобавок состоит его долг по высвобождению из практически рабства своих соотечественников. А коли он не сделает на вас стойку, то и наглядное доказательство его принадлежности к мужскому племени будет для него явно лишним.

– А карабин тебе тогда зачем?
– на сей раз она обратилась ко мне с хорошо читаемым недоверием во взгляде, стрельнув глазами на висящий у меня на плече Наган, который я прихватил, как более скорострельное и приемистое в помещениях оружие.
– Да и твои солдатики, как я погляжу, вооружены.
– Эти доходяги толпились прямо за моей спиной, отчего не заметить их оказалось невозможно.

– Просто добрым словом и револьвером можно добиться куда большего, нежели одним добрым словом, - несколько сплагиатил я фразу товарища Корлеоне, которую он, впрочем, уже никогда не произнесет с голубого экрана из-за произошедшей со всем миром катавасии.
– А поскольку хороших слов здесь вообще практически никто понимать не желает, приходится прибегать к самому международному языку общения – языку огня и дубины. Так что если рыпнешься без разрешения, да к тому же не в ту сторону, первая пуля достанется именно тебе.

– Ты, как всегда, сама галантность. Даже на тот свет пропускаешь даму вперед, - не смогла не выдать что-нибудь язвительное Рысь. Было у нее это в характере прежде или пришло вместе с душой зверя – осталось тайной за семью печатями, но не огрызнуться в ответ на какое-либо давление со стороны она попросту не могла. Впрочем, язвила она, имея понимание того, где проходит грань, переступать которую в общении со мной уж точно не стоит.

– Да, - скромно потупившись, разве что не чиркнул ножкой по полу, - я такой. А теперь минута вам на приведения себя в сколь-нибудь потребный вид и на выход. Каждая из вас должна выглядеть на три тысячи империалов минимум! А ты вовсе на все шесть тысяч!
– напоследок ткнув пальцем в свой наиболее рисковый актив, наконец, покинул их тесную каморку, в которой даже мне, откровенному дрищу, негде было развернуться.

Ну что можно было сказать о последовавших переговорах? Яйца очередному делегату эльфов сохранить не вышло. Нет, конечно, его бубенчики оказались аннигилированы отнюдь не сразу. Более того, сперва он мне даже понравился, так как согласился выкупить по реальной цене, как своего предшественника, так и трех моих «диких кошечек», которым я пророчил блестящую карьеру стриптизерш. Но вот Рыська ему чего-то не пришлась по душе. Уж что именно он сумел в ней разглядеть такого, пока всматривался своим каким-то особым магическим зрением в саму ее суть, мне выяснить так и не удалось. Однако результат ее осмотра не пришелся по душе уже мне. Не сказав ни слова, тот долбанул по мне самой настоящей шаровой молнией, что в долю секунды сформировалась в его руке, а всем прочим достался простой электрический разряд. Подобно истинному ситху, он выплеснул в помещение полноценную молнию силы, разряды которой не обошли стороной никого. А после того как все опали на пол, словно неубранные озимые весной, этот неразумный разумный нацелился заколоть болтавшейся на его поясе небольшой и вычурной ковырялкой, типа стилет, мое имущество. Естественно, допустить потерю столь ценного добра я никак не мог, однако, будучи сотрясаемым остаточным электрическим разрядом, единственное, что сумел сделать, так это дотянуться рукой до ноги Рыси и схватить ее за щиколотку, протиснув руку под штанину.

И что же оказалось? А оказалось, что этот ушлый ушастый гад занимался самым банальным, ничем не прикрытым, воровством, вытягивая через явно артефактный стилет, воткнутый в район живота Рыськи, имеющуюся в ней эльфийскую душу. Как я смог узнать об этом, спросил бы сторонний наблюдатель. Да все очень просто! Именно эту самую душу я сам пытался выпить из ее тела, дабы спасти хоть что-то, раз уж ее тут и сейчас приговорили к смерти. Вот только моя попытка сохранения имущества закончилась полным провалом. Едва я потянул на себя ценную душу, как с противоположной стороны многократно усилилась, так сказать, тяга и внутри эльфийки осталась только душа зверя, а мои потенциальные деньги утекли в карман ушлого остроухого урода.

Однако мало было этого. Та противная и неполноценная орочья душонка, что прежде трепетала внутри меня, начала просто напросто истлевать. Подобно бьющей из порванной артерии струи крови, имевшаяся во мне душа устремилась полноценной рекой внутрь того кулона, что я недавно экспроприировал в свою пользу у Рыськи, и чья защитная магия позволила мне уцелеть в этой короткой заварушке. Не вспыхни на пути шаровой молнии защитного поля, в моем теле явно стало бы на одно отверстие больше. А так повезло отделаться опаленной одеждой, да запекшимися кожаными сапогами. Но что оказалось более чем интересно – душа орка полностью истлела, явно уйдя на зарядку этого медальона, а я все так же продолжал все помнить и четко соображать. С одной стороны, мне вновь выпало стать лишенной души телесной оболочкой. С другой же стороны, удалось не лишиться своего «Я». И это было интересно! Вот только прежде чем задаваться вопросом собственной уникальности, сперва требовалось выжить. Ведь натворивший таких делов эльф явно нацелился избавиться от свидетелей его манипуляций. И первым претендентом на добивание вновь оказался я, будучи ближайшим к нему телом. Тут-то он и подбил сам себя, когда обрушил на мою недожаренную тушку очередную шаровую молнию, поскольку за мгновение до получения нового удара, я успел схватить его примерно так же за ногу, как полуминутой ранее хватал заколотую им эльфийку.

Естественно, из-за наличия столь полезного, но явно какого-то вампирского, амулета я получил лишь очередной неслабый удар электричеством, но, на сей раз по-братски смог поделиться своими неописуемыми ощущениями с гадским магом. Ох, как его тряхнуло самого! Это надо было видеть! В мгновение ока весь его ухоженный причесон превратился в пародию на дикобраза, а из резко сжавшегося рта послышался хруст крошащихся зубов. И в этот момент данный звук был прекраснейшей музыкой для моих ушей.

Так-то, как впоследствии выяснилось, у него имелась очень солидная артефактная защита от той стихии, коей он столь мастерски орудовал. Но она, подобно имевшемуся у меня защитному полю, работала на некотором удалении от тела носителя. А вот при нашем прямом физическом контакте попросту не включилась. Таким вот не сильно веселым образом он и лишился своих тестикул, когда, рухнув на пол по соседству со мной, стал жертвой недозаколотой Рыськи. С действительно диким ревом та набросилась на своего неудавшегося убийцу, как только вновь смогла пошевелиться. Точнее, не набросилась, а дотянулась обзаведшейся самыми натуральными звериными когтями рукой и рванула на себя то, до чего смогла достать. А достала она, как можно было понять, до мошонки. Силенок вырвать все с корнем у нее не имелось, но коготки сделали свое грязное дело, разодрав там все в лоскутки. В это же время я, пусть с немалым трудом, но сумел дотянуться до выпавшего из рук эльфа кинжала, после чего под шумок приступил к возвращению ранее сворованной собственности, заполняя освободившееся внутри меня пространство новой душой.

На этом, собственно, все и закончилось, поскольку влетевшие в выбитую дверь закованные с ног до головы в латные доспехи гномы, не спрашивая, кто прав, кто виноват, раскидали всех присутствующих в кабинете на своих и чужих. После чего так вломили всем чужим своими сабатонами, что даже я, прикрытый жалкими остатками защитного поля, обзавелся двумя сломанными ребрами, рассечением на лбу и оплывшим наполовину лицом. Регин потом, конечно, в какой-то мере извинился, величественно позволив мне не платить за постой целых три недели, пока не начнут срастаться поломанные кости. Вот только я бы предпочел заплатить за проживание, но остаться в целости и сохранности. Правда, за двух забитых его архаровцами насмерть солдат он мне компенсацию все же выплатил. Но, опять же, откровенно крохотную – всего по два империала за каждого, поскольку их души успели передать имеющимся в наличии неприкаянным, прежде чем превращенные в отбивные тела прекратили подавать признаки жизни.