— Короче, — зыркнув на него недовольно, молвил Мелкий. — Ты, Райли, кончил Грега Голову, нашего брата и друга. Ты приговорен — и властями, и нашими, но только тебе решать, отправишься на тот свет один или с семьей.

Он продолжал говорить, рассусоливать, но ни он, ни остальные еще не понимали, что уже мертвы. Они подписали себе приговор, когда тронули Микки.

Мелкий продолжал убеждать меня и угрожать убить Джослин, Микки и того незнакомого пузатого мужика. Пепел добавлял к его угрозам сочные описания последствий моего отказа «сотрудничать». Шрам невнятно рычал и поддакивал, но все ограничивалось словами. Бандиты не трогали меня, и тогда, озаренный пониманием, я заглянул в логи и выяснил, что всего проспал трое суток с небольшим и как минимум последний день провел здесь.

Изучив все пропущенные сообщения интерфейса, я убедился, что моя догадка верна — пока я был в отключке, они пытались отпилить мне руку, причем ту самую, на которой браслет активации древнего стража рехегуа. Видимо, сначала попробовали его снять, а когда не получилось, решили отнять артефакт вместе с рукой. И снова ничего не вышло.

Наличие браслета и силового щита, мешавшего даже поцарапать меня, утвердило их в мысли, что я буквально напичкан миллионами денег и меня нужно только хорошенько потрясти. Но как потрясти того, кого даже не поцарапать? Правильно, пригрозить убить его близких. Я сирота, и ближе, чем бывшая жена и дочь, они найти никого не смогли…

«Твою мать, Картер, только попробуй сдохнуть, я тебя собственными руками придушу! — ворвался в мою голову голос Лексы. — Где тебя носит?!»

Огромных усилий воли стоило сдержать улыбку — как же я рад был ее слышать! Представив перед собой ее совершенное лицо с высокими скулами, густыми прямыми бровями и ярко-синими глазами, я мысленно ответил, где меня носит и что грозит моей дочери. Отвечал кратко и по существу. «Я найду Микки, тяни время», — ответила она и отключилась.

— Ну так что скажешь, кэп? — закончив с угрозами, спросил Мелкий.

Я изобразил на лице гамму эмоций: мол, плевать мне на его угрозы, и что черта с два он от меня получит даже полфеникса — я скорее удавлюсь и сдохну, чем отдам им все, что нажил непосильным трудом, рискуя жизнью и здоровьем, но дочь мне, конечно, дорога, да и самому хотелось бы еще покоптить небо, а потому я готов немного поторговаться. И все это — не сказав ни единого слова. В общем, делал все, чтобы затянуть время, но так, чтобы не лишить бандитов надежды поживиться.

Почувствовав слабину, подключился Пепел, зачастил скороговоркой, и в его речи я услышал глотание слога, характерное для тех, у кого вот-вот начнется ломка:

— Братан, ты же понимаешь, что мы к тебе хорошо относимся, даже уважаем! То, что ты Грега вальнул, — это, я тебе прямо скажу, большое дело ты сделал, братан, вот те крест, мы же все понимаем. Голова из своих все соки выжимал, не то что из чужих, так что ты прав, конечно. Но ты и нас пойми, мы тебя не можем отпустить, а то нас самих отпустят… на дно океана с расплавленным свинцом в брюхе, должен же ты понимать! Мелкий прямо сказал: тебе кранты так или иначе, тебя власти ищут, ты в розыске теперь втройне — мало за Голову, так теперь еще и за побег и убийство конвоиров!

— Глянь туда! — просипел Шрам, указывая на дверь морга. — Там кремационная камера. Забросим тебя туда, и никакие моды с Сидуса не помогут. Дохнуть будешь с криками и в адских корчах.

Вспомнив, как горел в огненном дыхании бойцов огья на Арене, я мысленно ухмыльнулся. Ну-ну… Нашел чем пугать. Шрам словно услышал мои мысли и добавил:

— И с дочуркой твоей так же поступят, если будешь ерепениться.

Шумно втянув носом воздух, я угрюмо потребовал:

— Хочу с ними поговорить. Надо убедиться.

— В чем? — потерял самообладание Мелкий.

— Что это они. Что не голограмма и не запись. Что живы…

Мелкий отдал распоряжения в комм, после чего вывел передо мной голограмму связи. Та же самая девушка с плазменной винтовкой в руках ткнула Джослин в спину.

— Говори туда!

Бывшая жена дернулась, сфокусировала взгляд на проекторе. Мужчина рядом с моей бывшей держался за расквашенный нос и стонал. Микки увидела меня первой, но промолчала — то ли была напугана, то ли… винила меня в происходящем, зная, что мне шьют. Считала меня убийцей.

— Что же ты натворил… Картер, — всхлипывая и подслеповато щурясь под направленным ей в лицо светом прожектора, сказала Джослин. — Что ты наделал?!

Девушка позади ткнула ее в спину еще раз и что-то сказала. Джослин заговорила как робот:

— Это я. Мы… Я, Микки и… и Бертран, мой… мой мужчина. Мы живы. Нам рассказали, что ты убил много хороших людей, что ты убийца, Картер! Теперь за твои злодеяния отвечать нам! Я тебя умоляю, сделай все, что они хотят, богом прошу, ради Микки, ради нас, сделай это, Картер! Бертран… Бертран — наставник по духовному развитию, он… он не привык к такому обращению! — Голос Джослин окреп, тон ожесточился, ее перекосило: — Это все из-за тебя! Лучше бы ты сдох на том лайнере!