Но жизнь умеет удивлять. И вот, получи.

Взрыв, он конечно же есть. Внутри меня. Но вовне его разрушающую мощь я направить не могу. У меня рядом дочка спит.

Вот это ты мне, любимая, поставила шах и мат!

Вылетаю на балкон, чтобы продышаться. Замираю. Продышался, мля…

Провожаю взглядом смеющуюся парочку. Замечаю, как рука блондина по-хозяйски обнимает за талию мою жену.

Сука! Ну трындец тебе, белобрысый.

И чему же ты там так смеёшься, Лизонька? Со мной такого веселья я не замечал.

Да я вообще не любитель разговоров, и шутить умею хреново. Чувства выражать я привык через тактильный контакт. Да и вообще, рядом с Лизой нам слова редко были нужны. Горло часто перехватывало от желания её поцеловать, руки зудели от потребности присвоить, залюбить до хриплых стонов. Лёгкости между нами было мало, скорее наоборот, тяжёлое искрящееся напряжение, которое удавалось снять только в спальне.

Так, Туманов, давай закрепимся на этой ненадёжной, но всё же позитивной мысли. Пусть развлекается с блондином, веселится, не верю я, что между ними есть та химия, которая взрывала нас когда-то, да и сейчас никуда не делась. А значит, нужно засунуть подальше свою ревность и переиграть противника.

Не трогать его! Это сложно, почти невозможно, но необходимо. Иначе Лиза будет его жалеть, а я опять попаду в немилость.

А сегодня у меня, можно сказать, экзамен на отцовство. И это мой главный козырь.

Дочь! Она, Лизонька, связывает нас с тобой прочным канатом. Так что блондина мы по-любому подвинем. Только бы выдержать и не убить его ненароком.

Иду в спальню к малышке, тихонько подхожу к кроватке, рассматриваю кроху.

Это что-то невообразимое. Предполагал ли я, что мы с Лизой сможем создать что-то настолько идеальное? Конечно нет.

О детях я вообще не думал. И надо честно признаться, первый раз, когда увидел малышку, не было во мне взрыва эмоций. Я скорее боялся этого ползающего под ногами жены создания.

Но когда я впервые взял Соню на руки, заглянул в эти ясные глазки, так похожие на Лизины, что-то внутри начало отогреваться, а потом, когда малышка начала так неожиданно “папать”, стало накаляться там ещё сильнее.

Но настоящий взрыв случился в тот момент, когда я увидел, как на моих девочек летит этот жуткий чёрный пёс. Внутри всё оборвалось, и от мысли, что крошка может пострадать, меня прошило так, что я еле пришёл в себя. До сих пор потряхивает. Мудило этот мне ещё ответит. Хорошо, что пёс оказался привитым, но это не спасёт урода. Он уже пытался выйти на мировую, кардинально поменял тон при нашей сегодняшней встречи в участке. Но поздно.

Соня начинает крутиться в кроватке. Смотрю на неё почти с ужасом. Если она проснётся, если начнёт плакать? Я же ничего не умею. Вот это ты меня, Лиза, кинула в полевые условия сразу без подготовки. Не ожидал от тебя, если честно.

Соня крутит головкой, недовольно морщится, причмокивает губками. Соску ищет – доходит до меня. Нахожу пустышку, вставляю в приоткрытый ротик, малышка сразу начинает жадно причмокивать. Надеюсь, она не голодная?

Покачиваю кроватку, пока дочь не засыпает крепко.

А я иду обследовать квартиру.

Она небольшая. Крохотная спальня, гостиная и малюсенькая кухня. Всё чистенько, уютно, только игрушки Сонечки валяются то тут, то там. Но я уже видел, с какой скоростью эта непоседа разносит всё вокруг, так что удивляться тут не приходится.

В углу стоит накрытый мольберт, на верх шкафа убраны краски и кисти. Рассматриваю, нахожу небольшой альбом для набросков.

Листаю. Ухмыляюсь с грустью. Здесь несколько пейзажей, большинство – наш двор с разных ракурсов, а ещё здесь много моих портретов.

И что, Лизонька, ты будешь и дальше утверждать, что всё в прошлом, что я тебе больше не дорог и не нужен?

Убираю альбом на место. Иду на кухню. Открываю холодильник, тут негусто. Нахожу борщ. О, это же моя мечта! Достаю кастрюлю, нахожу чистую ложку, тарелку. Грею это чудо в микроволновке, а потом с наслаждением поглощаю, прикрывая глаза от каждой ложки. Еда, приготовленная руками моей любимой жены, одна из тех вещей, по которым я отчаянно тосковал всё это время.

Мою за собой тарелку, и ещё парочку, которые стоят в раковине. Смотрю на часы. Больше часа прошло. Чувствую, что мои лимиты терпения подходят к концу. Что там можно делать столько времени? Неужели у тебя, Антошенька, ещё не все анекдоты иссякли?

А если они иссякли, что вы там делаете?

Ой, Туманов, лучше не думай об этом, иначе тебя сейчас опять бомбанёт.

Слышу из спальни недовольный писк. Боже, только не это… Похоже, лимиты терпения вышли не только у меня.

Подхожу к кроватке, Сонечка крутится, недовольно морщится. И кажется, я понимаю почему.

Вот это ты меня подставила, жена моя любимая. Решила макнуть в дерьмо в прямом смысле этого слова?

Дочь, кто бы мог подумать, что такое милое создание может произвести настолько вонючую бомбу.