– Ты как это пропустил, Димон? – гаркаю я.

– Так кто ж думал, Серёга? Мы же это дело уже отпустили, забыли на десять лет ближайших, – оправдывается он.

– Ты ещё скажи, что и Волынский куда-то исчез, – замирает внутри от поганого предчувствия.

– Волынский в тюремном госпитале лежит с воспалением лёгких.

– Отправь туда своих, пусть узнают, что там за воспаление. И быстро! А мне помощь здесь нужна. Где люди, которых ты обещал?

– Нашёл я ребят толковых, уже едут к тебе. Жди. И сам я вылетаю со своими ребятами. Через часа четыре будем.

– Ты телефон Лизы пробил? Где она?

– Пробил. Локация светится в квартире её. Ищи.

Отключаюсь, пинаю по рёбрам Антошу.

– Телефон Лизы куда дел?

– В урну внизу выбросил, – стонет он.

– Адрес, куда её отвёз. Быстро!

Задыхаясь, сквозь зубы цедит мне адрес. Это на окраине где-то.

– Эвелина там?

– Да.

Представляю эту омерзительную тварину рядом с моей девочкой, и внутри поднимается гнев. На всех вокруг и на себя в первую очередь. Это твоя вина, Туманов, только твоя. Опять! Ты недосмотрел, не просчитал, не заметил! И снова подставил под удар Лизу, а теперь ещё и Соню. Но посыпать голову пеплом сейчас некогда, нужно действовать.

– Что нужно этой змее от моей жены? – продолжаю выяснять.

– Откуда я знаю? Мне давали чёткие инструкции, я выполнял.

– И каковы же были инструкции? – встряхиваю эту гниду.

– Сначала простые. Я вообще ни под какой криминал не подписывался. Просто должен был расположить девушку к себе и держать в поле зрения.

– Ну да, соблазнить, мозги запудрить, в этом ты спец, я уже понял. Сейчас я тебе рабочий инструмент подпорчу, – с удовольствием втрамбовываю кулак ему в челюсть пару раз.

Стонет, сплёвывает кровь, скулит.

– Тише! Ребёнка мне разбудишь. Дальше слушаю.

– Сегодня меня попросили под любым предлогом доставить её на нужный адрес, – хрипит с трудом. – А дальше я вообще ничего не знаю.

– Не, Антоша, так не пойдёт. Раз не знаешь, будешь за всех отдуваться. И молись, чтобы я нашёл Лизу по тому адресу, который ты указал, и с ней всё было в порядке. Иначе, тебя уже ничего не спасёт.

Хочу продолжить допрос, нужно узнать, что там за территория, как охраняется, но меня отвлекает звонок в дверь.

Пинаю урода пару раз, и пока он корчится на полу, иду в прихожую, смотрю в глазок, двое крепких парней в камуфляже. Один держит телефон у уха, и тут же мой взрывается звонком. Ага, вот и помощники.

Открываю дверь.

– Туманов Сергей вы? – спрашивает тот, что повыше.

– Да. Вы от Димона? – кивают. – Заждался вас уже. Заходите.

Пропускаю парней в квартиру, в голове рой мыслей. Ситуация дерьмовая, и действовать нужно быстро.

– Вы на машине, надеюсь? Мне тачка нужна!

Но вместо ответа один из парней вдруг резко бьёт меня в живот, заламывает руку, а другой прижимает что-то к шее, слышу противный треск, меня пронзает судорогой.

Шокер, доходит до моего уплывающего сознания… И парни эти точно не от Димона…

Глава 28.

Я снова взаперти. Меня трясёт теперь ещё сильнее, чем раньше, ведь я понимаю, Зоя Павловна и моя малышка в опасности, а я ничего не могу сделать.

Как понять, что нужно этим людям? И почему они снова появились?

Теперь я очень жалею, что не выслушала толком Сергея, не разобралась, что же там было после моего исчезновения?

Вдруг в двери щёлкает замок. На пороге появляется охранник.

– Вставай! – командует он.

– Зачем? – вздрагиваю я.

– Давай обойдёмся без вопросов. Просто иди вперёд, – выталкивает меня из комнаты. В руках у него пистолет, поэтому дёргаться бессмысленно. – Будешь послушной, я тебя не трону, если начнёшь бунтовать, свяжу, – предупреждает он.

Выходим на улицу, меня сажают в большую чёрную машину с тонированными стёклами. Прежде чем отъехать, ко мне тянет руки охранник. Я отскакиваю.

– Не дёргайся! – хватает меня за волосы.

Надевает мне на глаза тёмную повязку. Я пытаюсь её снять, но он выкручивает мои руки за спину и затягивает чем-то крепким, больно впивающимся в кожу.

Вот тут меня накрывает паника, но я пытаюсь успокоиться, потому что понимаю, этим я ничего не добьюсь. Просто шумно дышу, стараюсь монотонно считать про себя, чтобы унять бушующую внутри истерику. Не знаю, как долго мы едем, чувство времени для меня искажается. Но к тому моменту, когда машина останавливается, рук я уже не чувствую.