Шрифт:
– Допустим, в курсе. Чего тебе надо?
– Мне нужно узнать, состоит ли он в клубе оммедо.
Она сказала наобум, лишь бы сказать хоть что-нибудь, чтобы у Сабуро не появилось повода вновь вернуться к теме грандиозного провала Лили. Тот резко оскалился, и его грозный вид не был похож на ту добродушную веселую улыбку, которой он весь вечер одаривал Лили за ее нелепые и невинные вопросы.
– Состоял, – нехотя поведал Сабуро, складывая руки на груди. – Только он потом уехал в Оги. Никому ничего не сказал, просто взял и смылся, как последний трус!
– Почему трус?
Взгляд голубых глаз Сабуро недобро сверкнул. Лили предпочла не повторять свой вопрос.
– У нас дельце намечалось, – ответил Араи, поведя плечом. – А он слинял. И потом переехал. Это около трех месяцев назад случилось. У нас было собрание в пятницу, а он не пришел, хотя должен был. Мы стали его искать, но нам сказали: заболел. Решили дело отложить до его выздоровления. А потом мы узнаем, что этот черт переехал!
– Рио, должно быть, очень болезненно воспринял эту утрату, – пробормотала Лили с искренним сочувствием, которого, впрочем, Сабуро не оценил.
– Да ну к черту этого Мамору! Все дело полетело под откос из-за него. За три месяца мы так и не нашли ему замену.
Вдруг он бросил на Лили плотоядный взгляд. Она непонимающе нахмурилась.
– Что? – спросила она, уже начиная медленно догадываться, что сейчас может произойти.
– Не хочешь в наш клуб?..
Она хотела отказаться, сразу же дать понять, что Сабуро даже надежд питать не стоит – не ее это дело, лезть в оккультизм, читать странные книги в кровавых переплетах и верить в то, что они оберегают от опасностей. Она была не готова. Генджи ведь не просил от нее таких жертв!
– Я подумаю, – сорвалось с языка прежде, чем Лили успела что-либо предпринять.
Она хотела отказаться. Так почему же она дала такую нелепую отсрочку?!
– О чем это ты решила подумать? – спросила Аюми, стоя в дверях.
Лили резко обернулась. Испуганный Сабуро смотрел на Аюми во все глаза, а та, сжав губы в плотную полоску, направляла свой уничтожающий взгляд то в одного, то во вторую. Лили открыла рот, чтобы объяснить ситуацию, но Сабуро вдруг перебил ее, проявив нехарактерную для него серьезность и жесткость:
– Не твое дело, Аюми.
– Не мое?! Да вы тут воркуете, как голуби, а я даже не в курсе!
Лили отвернулась, чтобы не лезть в разговор. Это была не ее ссора, и уж тем более не ее дело. Сабуро, если ему хватит ума, объяснит своей подружке, что между ними только что не произошло ровно ничего необычного.
Вновь вернулась мыслями к Генджи, который заставил ее пройти через это. Глупый Генджи! С другой стороны, она ведь в любой момент могла отказаться от этой странной затеи – просто сказала бы Генджи, что Сабуро ничего не ответил ей, что вытянуть из него информацию оказалось выше ее сил. А теперь, когда она стоит на холодном ветру, рядом с беснующейся Аюми и холодно-спокойным Сабуро, ее тянет уйти домой, просто уйти подальше от криков и ссор. Этого с головой хватает и дома!
При воспоминании о доме сердце болезненно сжалось. Ведь вечер этот не может длиться бесконечно – рано или поздно Лили придется уйти домой, придется вернуться в этот домашний ад, в котором земля разверзается под ногами, а люди, некогда родные, обращаются друг к другу точно к посторонним.
Лили не заметила, как они вошли обратно. Не заметила, как дрожит от холода и переизбытка чувств ее тело. Не заметила, как слезы закипают на веках, готовые вот-вот сорваться. Ну, сколько можно уже плакать, Лили? Сколько можно жалеть себя?
Сколько еще она будет лелеять эти воспоминания, от которых остались одни черепки да обломки?..
Хидео: держать за руку
Их осталось трое – Мичи, Лили, и Хидео. Последнему было немного не по себе от осознания, что все друзья и знакомые Мичи разошлись, оставив их здесь втроем. Чем они будут заниматься? О чем разговаривать?..
Было странное ощущение, словно бы все, что Хидео видел до этого, было лишь прелюдией к основному событию, зато теперь, когда основная масса людей разошлась по домам, у них начнется настоящая вечеринка.
– Наверное, нам тоже пора разойтись? – спросил он, склонившись к Мичи.
– Нет-нет, останьтесь! – попросила Хамада, цепляясь за его руку. – У нас есть еще немного времени.
– Ты собираешься находиться здесь до самого закрытия?
– Почему нет?
В ответ Хидео лишь кивнул. Временами он совершенно не понимал Мичи – она была для него загадкой, которую он никак не мог разгадать.
– Пойду-ка я тоже, освежусь в уборной, – проговорила вдруг Хамада, вскакивая со своего места.