– О, ты хочешь остаться? – с хищным оскалом выдала она.

– Кто вы? – спросил Хидео раздраженно.

Она его пугала, и от этого ему становилось невыносимо стыдно, мерзко. Он бы прошел мимо, но страх сковал все его движения.

– Тамака, – она резко протянула руку. – Приятно познакомиться.

– Тамака – это имя или фамилия?

Жать ее руку он не стал, хотя чувствовал, что она не простит ему этой брезгливости.

– Имя, прелесть моя, – сказала Тамака, все еще удерживая руку на весу для рукопожатия.

– О, ну, может быть стоит начать с…

Она резко и больно схватила Хидео за запястье.

– Да кому это нужно.

И утянула его куда-то вглубь подворотни.

Разлепив веки, Хидео сквозь мутную пелену затуманенного зрения увидел разбросанные повсюду вещи.

Везде. Вещи.

Как будто прачечная решила ненадолго переехать в его скромную обитель, раскидав повсюду тряпье, нагло вывернутое из шкафа. Хидео оглядел комнату, мысленно прикидывая, кто и когда мог перевернуть здесь все вверх дном, не оставив свободного пространства ни на йоту.

Он был один, сидел в кровати, раздетый, озябший от темноты ночи, которая просачивалась сквозь приоткрытое окно. До Хидео медленно стало доходить, что вчерашняя вечеринка, после которой его за руку во тьму увела какая-то женщина – не сон. Это вполне могло ему и приснится, хотя домой он шел в ясном уме и твердой памяти, которая, однако, не помешала подвести Хидео в самый ответственный момент!

Это все походило на нелепую мистификацию – больше всего Хидео смущало не то, что его погрузили в забытье, а то, что какая-то незнакомая женщина доставила его самого без его ведома и разрешения к нему же домой. Да еще устроила в его собственной комнате обыск. Вот только зачем?

Хидео прикидывал разные варианты, прокручивая в голове все возможности для подобного маневра. Забыть подробности он не мог, а значит, его, скорее всего, резко вырубили ударом по голове. Он пощупал макушку, затылок, лоб и виски, но не нашел никаких следов шишек или кровоподтеков. Да и не чувствовал он себя плохо, как после удара. Значит, Хидео могли вырубить с помощью какого-нибудь вещества – распылили в лицо, или пропитали тряпку, заставив его вдохнуть. Однако он не помнил, чтобы кто-либо применял подобные методы в тот вечер – даже если бы ему приставили к лицу тряпку или чем-то брызнули в лицо, Хидео не потерял бы сразу сознание и точно запомнил бы последние секунды перед отключкой.

Что же это тогда было? Что значит эта внезапная потеря памяти?..

– Хидео? Ты проснулся?

Ёсико осторожно постучалась в закрытую дверь. Вздрогнув, Хидео вскочил с кровати и принялся поспешно одеваться, дрожащими руками выуживая из вороха одежды нужные вещи.

– Да, мам, я уже… открываю.

Мама вошла в комнату, стараясь не замечать царивший повсюду бардак. Хидео нервно поджал губы, ожидая взбучки, которой, однако, не последовало – мама была обеспокоена другим обстоятельством, не менее странным, чем вывернутый наизнанку шкаф.

– Во сколько ты вчера вернулся? – спросила она требовательно.

Он и сам не мог ответить на этот вопрос – его память превратилась в огромную черную дыру, стерла все воспоминания, которые могли бы пролить свет на странный вчерашний вечер.

Ему пришлось ответить наобум:

– Часов в одиннадцать. Это поздно, да?

– Пожалуй, слишком, – глухо ответила мать. – Постарайся предупреждать меня в следующий раз, если задержишься, хорошо? Из-за этой ситуации с убийствами…

– Да-да, никогда нельзя терять бдительности, я помню! Прости меня, я просто не уследил за временем.

Ёсико дежурно улыбалась, пока ее строгие глаза осматривали царивший в комнате бардак. Остановившись на кровати с небрежно откинутым, точно вспоротым, одеялом, мама нахмурилась и спросила:

– Что это?

– Вещи, – просто ответил Хидео, даже не пытаясь проследить за ее взглядом.

– Такое ощущение, будто ты вывернул наизнанку свой шкаф.

– Я искал… – подбирая слова, он замешкался, – искал деньги. Хотел сегодня купить новый велосипед. Старому пришел конец.

– Ох, – мама устало уронила лицо в ладонь, – ну мог ведь у меня попросить! Наверняка у тебя и денег таких нет!

– Ну, если ты дашь, то мне будет еще лучше.

Она ушла в другую комнату, оставив Хидео наедине с бардаком. Скользнув взглядом по одежде еще раз, Мацумура обратился к оконной створке – он был уверен, что перед уходом окно было глухо заперто, а это значит, что открыл его либо сам (чего он не помнит, а значит, этого могло и не быть), либо тот, кто Хидео сюда привел. Этот вариант казался ему правдоподобнее, хотя ему все равно плохо представлялось, как человек, который даже не знает, где Хидео живет, будет зачем-то вести его домой и открывать окна.