Шрифт:
Ил. 46. Журнал «Архитектура за рубежом». 1934. № 1. Обложка
Ил. 47. Рецензия Аркина на книгу Эмиля Кауфмана «От Леду до Ле Корбюзье» в журнале «Архитектура за рубежом». 1934. № 1. С. 41
Ил. 48. Журнал «Академия архитектуры». 1934. № 1–2. Обложка
Кауфманианские публикации Аркина можно разделить на несколько этапов:
1934–1935: рецензия на «От Леду до Ле Корбюзье»; публикация статьи Кауфмана в «Истории архитектуры в избранных отрывках» и комментарий к ней;
1934: доклад «Архитектура эпохи Великой французской революции» на первой сессии Кабинета теории и истории архитектуры Всесоюзной академии архитектуры, затем опубликованный в журналах «Академия архитектуры» и «Архитектура СССР» 348 ;
1935–1936: доклад «Габриэль и Леду» на заседании Кабинета теории и истории архитектуры, затем опубликованный в журнале «Академия архитектуры» и републикованный в сборнике «Проблемы архитектуры» 349 , а часть, посвященная Леду, как отдельный очерк, вошла в «Образы архитектуры» 350 ;
348
См.: Аркин Д. Архитектура эпохи Великой Французской революции // Академия архитектуры. 1934. № 1–2. С. 8–18; Аркин Д. Архитектура эпохи Великой Французской революции // Архитектура СССР. 1934. № 8. С. 60–68.
349
См.: Аркин Д. Габриэль и Леду. К характеристике архитектурного классицизма XVIII века // Академия архитектуры. 1935. № 4. С. 13–27; Аркин Д. Габриэль и Леду. К характеристике архитектурного классицизма XVIII века // Проблемы архитектуры. Сб. материалов / Под ред. А. Я. Александрова. Т. I. Кн. 1. М.: Изд-во Всесоюзной Академии архитектуры, 1936. С. 71–113.
350
Аркин Д. Леду // Аркин Д. Образы архитектуры. М.: Гос. Архитектурное изд-во Академии архитектуры СССР, 1941. С. 99–120.
1939: статья «Архитектура французской революции XVIII века»; ее вариант вошел в книгу «Французская буржуазная революция. 1789–1794» 351 ;
1940: итоговая книга «Архитектура эпохи Французской буржуазной революции» 352 .
Кроме того, в 1937 году фотографии двух застав Леду Аркин включил в свой альбом «Париж. Архитектурные ансамбли города» 353 .
В своих первых статьях о Леду и его круге Аркин практически полностью следует концепции и терминологии Кауфмана. Он сразу оговаривается, что речь идет не об архитектуре «непосредственно революционного периода», но о «смене двух стилевых систем», которая произошла на рубеже XVIII и XIX веков, – о «новом классицизме <…>, борющемся против эстетики Барокко и Рококо» 354 . Параллельно этому «новому классицизму» возникают «совершенно самобытные архитектурные формы, независимые от классической традиции» – их Аркин называет кауфманианским термином «автономные» 355 и именно в этом контексте рассматривает Леду. Он использует и другие термины Кауфмана – «изоляция», «революционная архитектура» и «говорящая архитектура».
351
Аркин Д. Архитектура французской революции XVIII века // Архитектура СССР. 1939. № 7. С. 70–78; Аркин Д. Архитектура // Французская буржуазная революция. 1789–1794 / Под ред. В. П. Волгина и Е. В. Тарле. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1941. С. 649–659.
352
Аркин Д. Архитектура эпохи Французской буржуазной революции. М.: Изд-во Академии архитектуры СССР, 1940.
353
Аркин Д. Париж. Архитектурные ансамбли города. М.: Изд-во Всесоюзной Академии архитектуры, 1937. С. 137–138, ил. 92–93.
354
Аркин Д. Архитектура эпохи Великой Французской революции. С. 8.
355
Там же. С. 9.
Ил. 49. Статья Аркина «Архитектура эпохи Великой Французской революции» в журнале «Академия архитектуры». 1934. № 1–2. С. 8
В отличие от западных читателей Кауфмана в 1930-е годы, в особенности Шапиро и Певзнера, которые могли не соглашаться с его концепцией, но по крайней мере, не усматривали в ней модернистской угрозы, советские читатели Аркина, транслировавшего идеи Кауфмана, требовали от него идеологической ясности. Так, выступивший в прениях по докладу на сессии Кабинета теории и истории архитектуры Л. И. Ремпель заметил:
Следовало отнестись критически к исследованию Кауфмана, который считает, что Французская революция, покончив с изысканными формами Барокко и Рококо, отбросив декорации, обратилась к упрощенным архитектурным формам, к архитектуре куба и тем самым заложила основу для всего дальнейшего развития архитектуры. По Кауфману, конструктивизм питается подпочвенными идеями Французской революции. Докладчику следовало показать внутреннюю противоречивость, двойственность форм той эпохи, отвечающую «двойственности идеологии»; с одной стороны, абстрактные идеи «гражданина», с другой – частный интерес буржуа; с одной стороны, абстрактная «архитектура куба», с другой – интимная архитектура коттеджей. Важно было подчеркнуть, что простые архитектурные формы были сначала выражением демократических идей, а затем в современном буржуазном искусстве, в конструктивизме, в частности, якобы «освобождающем» архитектуру от какой бы то ни было идеологии, они стали выражением идеологической реакции 356 .
356
Аркин Д. Архитектура эпохи Великой Французской революции. С. 14.
А М. В. Георгиевский назвал Леду «своеобразным преддверием формалистического течения, в котором, вопреки положению докладчика, отсутствует момент утилитаризма» 357 .
Однако в целом практически все участники дискуссии поддержали Аркина в его начинании, а А. И. Казарин даже назвал доклад «первой попыткой марксистского анализа истории архитектуры» 358 .
Идею о «смене двух стилевых систем» Аркин продолжил в статье «Габриэль и Леду». Габриэля он (по-марксистски) рассматривает как последнего представителя «аристократического» («феодального») искусства, в то время как Леду являет «новые идеи, которые исходят из недр буржуазного сознания» 359 . «Габриэль пытался спасти аристократическое искусство прикосновением к античности <…> В творчестве Леду простота форм сама становится совершенно определенным архитектурным качеством» 360 . Пользуясь терминологией 1920-х годов, Аркин назвал Леду «по природе своей новатором» 361 . Вместе с тем, следуя наказу Ремпеля, он «критически отнесся» к Кауфману:
357
Там же. С. 15.
358
Там же.
359
Аркин Д. Габриэль и Леду. С. 13.
360
Там же. С. 19.
361
Там же. С. 18.
Вдумываясь в сопоставление этих имен [в названии книги Кауфмана], мы видим, что современной европейской архитектуре и современному искусствознанию импонирует прежде всего как раз негативная, ущербная сторона творчества Леду. Именно «абстрактная форма», схематизм, культ гладкой плоскости, отрезающей внутреннее пространство от внешнего, геометрическое обнажение граней, поверхностей, наконец, объемов, – вот в каких чертах усматривается значение Леду как дальнего «предтечи» новейшей архитектуры XX века 362 .
362
Там же. С. 27.
Ил. 50. Журнал «Архитектура СССР». 1939. № 7. Обложка Бецалела Соморова
Здесь можно отметить такую же смену интонации Аркина, как и в его текстах о Ле Корбюзье: если сначала он был воодушевлен идеей дома как «машины для жилья», то затем в «эстетизации машины» констатировал «идейно-художественную опустошенность» и творческое «бесплодие». Так и в случае Леду: восторги Аркина от «мощной колоннады на фоне глухой стены» 363 сменились на декларацию его «ущербности». У Ле Корбюзье – «бесплодие», у Леду – «ущербность»: напомню, что статьи «Габриэль и Леду» и «Дом Корбюзье» 364 писались почти одновременно…
363
Аркин Д. Архитектура эпохи Великой Французской революции. С. 11.
364
Аркин Д. Дом Корбюзье // Архитектурная газета. 1935. № 2. 8 января. С. 2.