– Адрес называй, тебя не должны волновать мои проблемы. Сейчас позвоню и извинюсь за форс мажор.

– Назвала же, – хмурю брови.

Извлекает мобильник, но прежде сворачивает на обочину.

– Андрей Петрович, файл утром вышлю. Форс мажор. Да, ещё в пути. Льет как из ведра. Машинка пока урчит, но завтра загоню на сервис. Спасибо. Всего хорошего.

Пока он разговаривает по телефону, а я почему–то закипаю. Долбанутая. Человек тебя подвозит, скажи спасибо и помалкивай, а у меня гормоны вовсю играют.

– У меня есть немного времени, чтобы подвезти тебя к дому, – поворачивается ко мне Жданов.

– Я могу хоть тут выйти, чтоб не задерживать.

– Ты испытываешь мое терпение или привлекаешь к себе внимание? – смотрит хмуро.

– Прости, – внезапно изо рта вылетает что–то адекватное. Это что–то новенькое. Обычно там, где появляется он, моя адекватность растворяется в воздухе. – Была тяжелая неделя. Замена у тебя была паршивая, к слову. Не уезжай больше.

Сказала и осеклась. Зря ляпнула последние слова.

Никита посмотрел так пристально, что волоски на руках зашевелились. Он ничего не ответил. Вывел автомобиль на дорогу, а потом включил радио.

Ливень лил как из ведра, была плохая видимость.

– Где твой дом? Постараюсь подъехать ближе.

– Прямо напротив старой церквушки, там площадь ещё небольшая перед ней, и фонтан. Хотя фонтан, похоже, нынче везде.

В этот момент нас подрезали и Никита резко нажал на тормоз, безупречной реакцией предотвратив аварию. Я непроизвольно выставила правую руку вперед, упираясь в бардачок, а левой вцепилась в его руку, которая была на коробке передач.

– Прости, – снова извинилась, убирая руку. И восхитилась, – вау, вот это реакция!

– Надя, тебя сегодня слишком много для меня.

Резко сворачивает в указанном мною направлении, дворники едва срабатывают, а я понимаю, что Никита напряжен до предела.

– Черт! только не это!

Жданов ударяет рукой по рулю, когда мотор автомобиля глохнет.

– Приехали. Тебе здесь рукой подать, беги домой .

Ищет мобильник, с кем–то соединяется, называет мой адрес. И я понимаю, что Никита вызывает эвакуатор.

Как только он кладет трубку, я беру его за руку и говорю настойчиво:

– Пойдем со мной?

Я слышала, что меня слишком много, и мне плевать. Он помог мне, как его теперь бросить?

– Дождешься эвакуатор, едва ли он в такую погоду к тебе за пять минут приедет. Везде аварии и пробки. Погреешься и выпьешь кофе, мотор остынет быстро и твой БМВ перестанет быть таким комфортным.

– Надя, иди домой, – не поворачивая головы, сухо произносит Жданов и вырывает руку.

Мужчина поворачивает голову влево и молчит, прижал локоть в двери, а пальцами подперев подбородок.

– Ладно, – гаркнула настолько холодно, насколько могла. Открыла дверь и вышла в дождь, злая как собака. Упрямый осёл! Почему нельзя по человечески? Почему каждый раз, когда мы пересекаемся, какая–то жесть происходит.

Я действительно быстро добралась домой. Тут же сбросила мокрую одежду, обтерлась полотенцем и надела сухую. Поставила чайник.

Подбежала к окну. Было темно, и заливало, но я видела в фарах проезжающих машин тёмный силуэт никуда не едущей БМВ. А если бы не я, был бы уже дома. Чёрт!

Чайник закипел и я быстро заработала руками, делая пять дел одновременно. Нашла свою влагоотталкивающую куртку, схватила зонт, сумку, вставила ноги в резиновые сапоги и вышла назад в ночь и ливень.

Он вздрогнул, когда я открыла пассажирскую дверь.

– Соскучился? – усмехнулась саркастично, пока закрывала зонт. – Не хочешь идти на кофе, кофе приходит к тебе, – заявила бескомпромиссно, протянув ему термос. – Согревайся, Жданов.

– Зачем ты все это делаешь?

– Я не робот? У меня есть сострадание?

Фыркаю про себя, сдерживая норов. Что за дурацкий вопрос.

– Если бы ты не повёз меня, ты был бы уже дома, а я повалялась бы в больнице с воспалением легких. Тебе было не всё равно. Почему ты удивляешься, получив то же самое в ответ?

Он склоняется и медленно целует меня, руками не касается. А потом злится, оторвавшись:

– Тебе лучше уйти. Это сильнее меня.

13 глава

– Ну, очень жаль, потому что я не уйду, – отвечаю раздражённо, пялясь на его губы, которые только что снова целовали меня.