Хочу сделать шаг, но путаюсь в застрявших на уровне лодышек трусах, и падаю. Над головой слышу смешок.

– Уморительно, - комментирует ехидная сучка, присев на кровати.

Бросаю злой взгляд на нее. Собственная нагота ее не смущает, и я вижу ту часть тела, которой по ее словам, признавался в любви. И да, блядь, это похоже на правду, потому что я люблю эти сиськи до помутнения. Округлые, упругие, идеально лежащие в ладони, с темными, небольшими торчащими сосками.

– Прикройся.

– Какой скромный джентельмен лежит на полу с голой задницей.

– Блядь, не беси, прошу.

Я итак на волоске держусь.

– Что, не планируешь совершать убийство с утра?
– насмехается.
– Не волнуйся, малыш. У кошек все равно девять жизней.

Грациозно спрыгнув с кровати, она нагибается к сумке, достает оттуда халат, накидывает его и выходит из комнаты, оставив меня позади.

Лиля

Я как раз почти закончила с завтраком, когда дверь открылась и вошли родители. Улыбнулась им, папа тут же оказался рядом и сгреб меня в свои медвежьи объятия.

– Доброе утро, цветочек.

– Доброе утро, - улыбнулась, чмокнув его в щеку. Соскучилась.

– А где твой братик?
– тут же интересуется мама.
– Мой славный малыш еще спит?

Я негромко хмыкаю. Спит, как же. Славный малыш делает малышей своей девушке, которую отрицает что любит. Неприлично громко в доме, где помимо его царской задницы есть еще люди.

– Я его разбужу, мы привезли его любимые вкусняшки...

– Я бы не стала туда ходить, мам, если тебе дорога твоя нервная система.

Мама останавливается на выходе из кухни и удивленно смотрит на меня.

– Марк не один, - поясняю максимально цензурно.
– У нас гостит его Катя.

– Его кто?
– растерянно переспрашивает мама.

– Его Катя, - повторяю сказанное, потому что степень их отношений определять не рискну. Девушка, бывшая, пусть сам потом обозначит что ему удобно.

Впрочем, обозначить ее бывшей равносильно подписать ей смертный приговор. Это будет равно что дать маме команду “фас!”

– Оу, - теряется мама еще больше, а папа за моей спиной испустил беззвучный смешок. Он явно наслаждается маминым ступором.

– Что, дорогая, не готова знакомиться с невесткой?

– А ты что скалишься? Сам-то готов?

– Мы знакомы. Я приезжал в город, и она была в гостях у мальчиков. Славная девушка.

– И ты рассказываешь мне об этом только сейчас?!

– Прости, любимая, но это твое лицо дорогого стоит, не хотел портить тебе удовольствие от личного знакомства.

Мама бросает на отца хищный взгляд. Пытается найтись с ответом. И стоит ей лишь открыть рот, как в кухне появляется виновница торжества собственной персоной.

– Я бы убила за чашечку кофе, этот ненасытный дикарь не дал мне поспать.

Немая сцена. Занавес.

Катя застывает, растерявшись, прямо рядом с мамой. Мама превратилась в каменное изваяние.

Я прикрываю рот ладонью, чтоб сдержать неуместный почти истерический смешок, готовый сорваться с губ. Папа рядом тоже, кажется, вовсю борется с собой и с желанием застебать любимую женушку окончательно.

– Простите, - первой отмирает Катерина.
– Я не знала, что здесь так... людно с утра. Думала тут только Лиля.

– Мы тоже не знали, что здесь будет так людно с утра, - возвращает мама ей ее фразу, - иначе как-то... получше подготовились бы.

Отец громко прочистил горло.

– Ну, к завтраку, - тут же добавила мама и смешно засуетилась.
– Вы голодные?

Видеть ее растерянной на собственной кухне - это что-то новенькое.

– Я сыта, - улыбаюсь, кивнув на свою тарелку.

– Но ты ведь составишь мне компанию, правда?
– стреляет в меня взглядом Катя.

Просто киваю. Оставить ее на растерзание мамы не улыбается. Она итак эпично ворвалась в знакомство с ней, неподготовленной. В коротком темном шелковом халатике, с небрежно собранными наверх кудряшками, и свежим засосом на шее, который оставил ей мамин славный малыш.

– Кому здесь нужно составить компанию?

Я поднимаю взгляд и довольно улыбаюсь. Костя подмигивает мне, переводит взгляд на Катю, улыбается ей. Косится на маму.