Ехал Брагоньер тоже верхом, а не с Эллиной и не перемолвился с ней ни единым словом сверх необходимого минимума.

– Ольер, ты не прав, признай это, - гоэта подошла и положила любовнику руки на плечи.
– Ты слишком строг, не желаешь идти на уступки и нередко оскорбляешь, сам того не понимая. Например, вчера. Почему ты не сказал, что я не шлюха?

Брагоньер засопел и убрал письмо под рубашку, по обыкновению не позволив прочитать хоть строчку. Затем обернулся к гоэте и окинул пристальным оценивающим взглядом, будто свидетеля на допросе.

– Потому, что это сказали вы, госпожа Тэр. И не надо перекладывать вину с больной головы на здоровую. Я устал от вас, от ваших капризов и бесконечных попыток вернуться туда, откуда я вас вытащил. Нет, - Брагоньер предупредительно вскинул руку, - вы помолчите. Эллина, вы боитесь? Ответьте честно, не прячась за разговорами о любви к свободе и работе: вы боитесь зависеть от меня?

– Я привыкла зависеть от самой себя, - тихо ответила гоэта, впервые задумавшись над этим вопросом.

– Хорошо, - кивнул соэр и, заложив руки за спину, подошёл к окну. Из него открывался вид на главный бульвар Трии.
– Продолжим. Почему ты стала независимой?

– Эм, - опешила Эллина, - чтобы не протянуть ноги... прости, не умереть.

– То есть если бы ты не работала, тебе бы никто не помог?
– продолжил допрос Брагоньер. Он по-прежнему стоял спиной к любовнице, только руки расцепил и уперся о подоконник.

– Кто, Ольер?
– рассмеялась Эллина.
– Матушка, отчим? Да они первые бы меня доили!

– Мужчина.

Гоэта прыснула в кулак. Соэру ли не знать, какие любовники ей попадались! Один и вовсе сбежал, прихватив пару чекушек в долг.

– Но зачем же так категорично, - Брагоньер наконец обернулся, но взгляд его не потеплел.
– Может, ты не позволяла им заботиться о себе?

– Ольер, единственный порядочный мужчина до тебя оказался некромантом, - посерьёзнев, покачала головой Эллина.
– Сам понимаешь, можно ли с ним жить.

– Ты брала от него деньги, слушалась, верно? Потому что любила. То есть когда ты доверяла мужчине, свобода и работа вдруг теряли свою привлекательность, - усмехнулся Брагоньер.
– Отсюда делаем два вывода. Ты боишься быть слабой, и ты мне не доверяешь. Подсознательно, но всё же. Процитировать ваши мысли, госпожа Тэр?

– Не надо, - пробормотала Эллина и покраснела.

Он угадал главные страхи её жизни: остаться одной, обманутой и без денег. И в профессию не вернёшься: твоё место уже заняли другие.

– Эллина, посмотри на меня.

Гоэта подняла глаза и упавшим голосом спросила:

– Опять извиняться, да, и объяснять, что я не могу изображать разряженную куклу?

– Лина, мне не нужна разряженная кукла, мне нужна женщина. Я хочу видеть тебя, красивой, счастливой и в безопасности. Это, по-твоему, плохо? По-твоему, так поступает человек, который собирается развлечься и бросить?

Эллина мотнула головой.

– Тогда научись мне доверять и признай, что ты поступила дурно.

Гоэта шумно засопела и сдалась. Руки вновь легли на плечи соэра, на этот раз он их не сбросил. Эллина встала на цыпочки и запечатлела поцелуй на губах. Брагоньер не ответил, но взгляд потеплел.

– Некроманта поймали?
– гоэта предпочла сменить тему.

Соэр покачал головой и предложил распаковать вещи. Эллина не стала настаивать. Она понимала, Брагоньер не расскажет о работе, если решит, что её это не касается. Кроме редких случаев, не касалось всегда.

Пока гоэта копалась в коробках и сундуках, соэр написал и отослал пару писем. После переоделся и одобрительно кивнул Эллине: та переоделась в прогулочное платье с короткими рукавами. Даже надушилась и надела жемчуг, чтобы угодить любовнику.

– Скажи, ты сейчас разряженная кукла?
– в свою очередь переодеваясь для прогулки, продолжил прежний разговор Брагоньер. Он привык доводить всё до конца.

– Нет. Ольер, хватит, я поняла!
– взмолилась гоэта.

Теперь она жалела, что не извинилась вчера. Теперь же Брагоньер откопал её страхи и не оставит в покое, превратив отдых в кошмар.

– Мне тоже было нелегко, но я сделал шаг. Сделай и ты.

Эллина поджала губы и не стала напоминать, как именно он его сделал. До сих пор не признался в любви, по-прежнему держался несколько отстранённо и ставил работу выше женщины. Даже в конфликте с матерью стал бы на сторону леди ли Брагоньер.

– Мы разные, Ольер, - покачала головой гоэта.
– Да, я боюсь того, о чём ты говорил, но как я могу полностью довериться человеку, который никогда не говорил о чувствах, совместных планах, вообще не говорит со мной.