— Тцц… — Леея прижала палец к губам. — Я лошади отвар вылила в поилку.

— Какой отвар? Ты же сказала им Эуэ напоили? — Не поняла я.

— Да. Я просто случайно увидела как она ему в графин капли накапала. И в стакан из которого его напоила сонного. Я тогда кашу приносила ему и еще леденцы… А они у меня скатились с подноса. Я теперь всегда салфетку на поднос сперва ложу, прежде чем что поставить…

Я машинально бросаю взгляд на поднос. Из под края крышки видны края белой салфетки.

— Так вот я ставлю поднос с кашей на столик и за леденцом. А он под кровать закатился. Я и полезла за ним. Только вылезать собралась, как вижу, входят и к столику. Я только ноги видела. Я замерла и слышу как в графин капают что-то. Потом налили в стакан и слышу мальчика поят. Когда ушли я графин схватила и в кухню. Другой такой же поставила в комнату, а этот из комнаты, вылила в поилку лошади. А та через час и сдохла. Я к его светлости кинулась. А ему уже плохо. Я быстрее ему в рот пальцы сунула и в корыто. Его вырвало и он жив остался.

— Так… — Встаю. — Он мог жив остаться потому что мало выпил вообще то.

— Нет. Он же весил то всего. А лошадь хоть и больше выпила, но и весит она явно больше ребенка. Эуэ не помнит этого. — Тут же добавляет Леея.

— Но с чего ты решила что это первая жена была? — Смотрю на нее.

— Я туфли запомнила, что были на ногах. Это, во-первых…

— А во вторых? — Спрашиваю я.

— А во вторых они стоптаны на правую ногу были, а левый каблук выше правого.

— М-да…

— Это была первая жена его светлости.

— Я потом что б как то скрыть свое ведение этого… плохо конечно поступила, но… — Леея снова оглянулась. — Я подмешала немного в воду ее светлости настой от которого у не живот заболел…

— Зачем? — Смотрю на нее.

— Я сказала что его светлости плохо и позвав мать к ребенку предложила ей воды из графина, что стоял на столе сына. При этом и первая жена была. И она пить отказалась.

— Ты и ей предлагала? — Удивляюсь.

— Ну да…

— А они че не видели что с его светлостью все хорошо? — Эри вскидывает удивленно брови.

— Неа. Я его отваром усыпила и ягодами пятна на лице намазала.

— Я не пойму ты кто? — Вздергиваю брови. — Ты кухарка или кто?

— Кухарка я. — Отвечает Леея. — Просто я очень привязана к его светлости. Я в юности потеряла ребенка… Мальчика… Эуэ очень похож на него. Я его иногда баловала леденцами потому…

И она вздыхает.

— Я тогда очень испугалась за его жизнь. А так потом объявили что организм ребенка и организм матери не восприимчив к отравлениям. Что б потом не было попыток отравить.

— А с чего такие выводы?

— Фирс постарался. — Пожала плечами Леея.

— А он то откуда узнал? — Удивляюсь. — Тоже твоих рук дело.

— Нет. Он сам сказал что ребенка пытались отравить.

— Ясно. Раз первая жена видела что и мать пила и знает что и сын пил… — Киваю.

— Ну да. — Кивает Леея.

— Ладно пора уже кексы нести. Завтрак уже сейчас к концу подойдет.

— А давай я отнесу. — Предлагаю.

— Вы?! — Они обе уставились на меня.

— А че? Мне не трудно. Хочу узнать у ее светлости куда потом жена то первая делась? — Смеюсь.

— А так ее просто выставили после гибели его светлости императора. — Леея говорит. — Она же наследника не родила.

32 Завтрак

Вхожу в столовую неся поднос с кексами.

— Приятного аппетита. — Ставлю поднос перед маменькой его светлости.

Она вытаращила глаза на меня.

— Что это? — Возглас маменьки разнесся по столовой.

— Ваши любимые кексы. — Невозмутимо отвечаю я.

— Что вы себе позволяете Маша, радость наша?! — Эуэ восклицает.

— Я? А что? — Скрестила руки на груди. — Просто принесла ее светлости ее любимые кексы. Это что преступление?

— Как ты разговариваешь с его светлостью, девка! — Взвизгнула девица, что прибыла вчера.

— И вообще, извините не имела чести быть вам представлена, девушка. Но вам то какое дело как я и с кем разговариваю? Вы приехали на роль жены, вот и вживайтесь в роль. Вам скоро выступать! — Отвечаю я разворачиваясь к выходу.

— Выступать? — Девица чуть не подавилась воздухом.