– Они видят в нас обслуживающий персонал, который должен работать, как батарейка, а в конце срока службы утилизироваться за ненадобностью. Однако мир меняется. Недолго пировать врагу, настает наше время. Мы, трудовые русские люди, скинем позорное ярмо рабства в своей стране, и весь мир последует за нами. Всего доброго, товарищ!

На последней фразе странный пассажир выставил таксисту раскрытую ладонь. Водитель протянул в ответ свою, и после крепкого рукопожатия наш герой вышел из машины, аккуратно захлопнув за собой дверь.

*

На улице было темно, но территория вокруг храма освещалась фонарями. Приглушенный свет в окошках говорил о присутствии внутри людей. На небольшой площадке, расположенной по пути, в свете фонаря на инвалидном кресле сидел одинокий мужчина в тельняшке. В зубах у него тлела сигарета, в руках он держал банку из-под кофе, в которую он, по-видимому, складывал вырученные подаянием деньги. Увидав приближающегося прохожего, мужчина оживился и отшвырнул в траву окурок.

– Подайте на храмушек и на покушать несчастному страдальцу-инвалиду, ветерану трех мировых войн и множества локальных конфликтов, бывшему криптоинвестору, жертве финансовых репрессий и антиковидных ограничений, – обратился мужчина к идущему навстречу парню, когда тот почти поравнялся с коляской.

Его голос был бодрым и настойчивым. Судя по всему, попрошайка, как опытный продажник, издалека оценил нетипичного посетителя и с учетом отсутствия посторонних ушей решил применить именно такую клиент-ориентированную стратегию привлечения внимания. Слова были полной белибердой, но цели своей достигли. Прохожий замедлил шаг.

Изначально Миша вообще не собирался останавливаться. Он принципиально не подавал профессиональным нищим, к тому же у него не было с собой денег. Однако, оригинальность подхода привлекла внимание. Он сбавил темп и взглянул на говорившего. Инвалид мгновенно среагировал на зрительный контакт и направил коляску к центру прохода, перегораживая собой дорогу.

– Можно в юанях или тенге или в биткойнах на холодный кошелек, – в той же манере продолжил попрошайка. Его взгляд был наглым и уверенным.

Миша понял, что сделал ошибку. Он судорожно прикидывал варианты действий – убежать и подождать пару часиков где-нибудь поблизости, пока рэкетир не уедет, или оббежать наглеца и попасть все-таки в храм. А вдруг он будет стоять здесь до самого закрытия? А если этот пройдоха прицепится и последует за ним внутрь? Миша склонялся ко второму варианту. В любом случае продолжать бессмысленную коммуникацию у него не было никакого желания.

Вдруг, лицо нищего перекосило, он начал многократно креститься и шептать странные фразы. Мише удалось расслышать только отдельные слова: «антихрист», «архангел», «помазанник», «спаситель», «изыди».

Он решил воспользоваться замешательством инвалида и попробовал проскочить между ним и кустами живой изгороди, но нищий внезапно пришел в себя и обратился к Мише совсем другим тоном:

– Архангел! Постой, архангел! – на его глазах блестели слезы, в его голосе больше не было вызова и надменности. Он плакал. – Прости и исцели меня.

– Извините, я Вас не понимаю, – Миша слегка опешил. И дело было не только в перемене, произошедшей с мужчиной. Архангелом его в детстве называла набожная бабушка, иногда так к нему обращалась мама. – И у меня нет с собой денег, честно.

На этих словах он снова попытался ретироваться. «Надо было линять, а не в обход идти», – мелькнула у него запоздалая мысль.

– Не нужны мне от тебя деньги. Помоги мне, прошу, исцели, архангел!

– Вы ошиблись. Я не архангел.

– Вижу! Вижу архангела в тебе. Пожалуйста, помоги. Я устал тебя ждать.

– Меня…?

– Да, да! Ты мне приснился, архангел. Ты сказал, чтобы я ждал тебя на этом месте. Именно таким ты был в моем сне. Помоги, я двадцать лет прикован к креслу.

Миша был ошарашен и тронут. Он допускал, что бедный инвалид действительно мог себе чего-нибудь навоображать от безысходности и горя. Но помочь несчастному он определенно не мог, однако и сбежать теперь было как-то неловко.

– И как же я могу Вам помочь? Дать денег на операцию? Но их у меня нет.

– Нет, деньги не нужны, и врачи бессильны. Умоляю, сделай как в моем сне – возложи руку мне на чело.

– Что?

– Умоляю, одно прикосновение. Возложи руку мне на чело! Это все, чего я прошу.

Нищий смотрел умоляюще, его взгляд был полон отчаяния.

– Ладно-ладно, только, пожалуйста, тише.

Миша, желая покончить с происходящим, положил раскрытую ладонь на голову калеки. В тот же момент инвалид начал биться в конвульсиях, из его рта пошла пена. Миша попытался отдернуть кисть, но она была крепко зафиксирована обеими руками на голове сумасшедшего. Внезапно инвалид затих и отпустил Мишину руку. Его лицо стало спокойным, а взгляд умиротворенным. Он осторожно вставал с кресла.