— Вам доводилось бывать на этих приемах? — поинтересовался принц.

Кармела отрицательно покачала головой.

— В этом году я должна была быть представленной королеве в Букингемском дворце, если бы моя бабушка не умерла.

— Вы, вероятно, сильно расстроились.

— Гораздо тяжелее было потерять бабушку, она была замечательным человеком.

Кармела из-под ресниц бросила взгляд на графа и вызывающе добавила:

— Ее отличал острый ум и яркая индивидуальность, слишком яркая для семейства Гэйлов! Они, однако, так никогда и не узнают, сколько потеряли из-за ее отсутствия в течение всех этих лет после ее отъезда.

— Но вам вряд ли следует обвинять лично меня во всей той истории, — удивленно заметил граф.

— Бабушка всегда утверждала: Гэйлы упрямы, догматичны и очень неохотно признают чужую точку зрения, отличную от их собственной.

Граф рассмеялся.

— Надо полагать, вы придерживаетесь такого же мнения и обо мне?

— Я не рискнула бы показаться невежливой по отношению к гостеприимному хозяину дома и обвинить его в подобных недостатках, — сказала Кармела, притворно потупив глазки. — Но, несомненно, вы — истинный Гэйл!

— Но и вы тоже, — отразил ее выпад он.

— В семье не без урода.

— Это вы о себе? — спросил он с вызовом. — Я бы подобрал для вас более лестные характеристики.

— И я тоже, — вмешался в их перепалку принц. — Вы очень красивы, леди Фелисити, полагаю, мужчины наперебой и не раз говорили вам об этом.

Его слова звучали слишком ординарно, чтобы свидетельствовать об искренних чувствах, и Кармела, глядя на него, понимала — сердце принца холодно к ней, хотя он и восхищается ею.

Она вдруг обратила внимание и на другое. Часто принц, казалось, был весь поглощен беседой и даже произносил комплименты в ее адрес, но какая-то часть его души витала где-то вдали. Кармела твердо решила выяснить, права ли она.

Возможность представилась после обеда, когда мужчины присоединились к ней в гостиной, и почти в тот же миг графа куда-то вызвали.

Вошел дворецкий и на ухо сказал графу что-то важное.

Граф поднялся, пробормотав свои извинения, и последовал за слугой из комнаты.

— Интересно, что случилось? — заметила Кармела.

— Разве это имеет значение? — спросил принц.

— Держа в руке бокал бренди, он присел около нее на диване и сказал:

— Теперь я могу поговорить с вами. Иногда мне кажется, что наш хозяин, само собой, замечательный человек, слишком уж опекает нас с вами.

— Но нам нечего сказать друг другу такого, о чем графу не следовало бы знать.

— Это не совсем так, — возразил принц. — Я предпочел бы поговорить с вами наедине, леди Фелисити, мне очень сложно проявлять свои чувства на глазах у публики.

Кармела быстро отвела взгляд.

— Давайте оставим эту тему, — попросила она. — Мы только… мы совсем недавно познакомились, ваше королевское высочество… И как вы, безусловно, понимаете… мне хотелось бы остаться вашим другом… но речь не может идти Об ином… между нами.

Она говорила неуверенно, с особой осторожностью подбирая слова, и после некоторой паузы принц поинтересовался:

— Но вы знаете, что ваш опекун согласился на мой брак с вами?

— Да, он сказал мне об этом, но я ответила ему, что я не выйду замуж за человека, пока не полюблю его.

Принц поставил свой бокал на маленький столик около дивана и наклонился вперед, чтобы взять руку Кармелы в свои ладони. Она сжалась от его прикосновения.

— Вы нужны мне и моей стране.

— То есть вы хотите сказать, — заметила Кармела, — вы нуждаетесь в моем… состоянии, дабы восстановить разрушения, причиненные войной.

Она не хотела оскорблять принца и торопливо добавила:

— Это — очень большая честь для меня, что ваше высочество пожелал жениться на мне… Но я — обыкновенная английская девушка, и я хочу выйти замуж за кого-то, кого полюблю, и кто… полюбит меня.

— А вы не допускаете, что вы полюбите меня со временем, когда мы лучше познакомимся друг с другом? — спросил принц.

— Теоретически это возможно, — согласилась Кармела, — но я не могу избавиться от мысли (пусть ваше высочество простит меня, если я ошибаюсь), ваше сердце отдано другой.

Она отважилась рискнуть, и это был большой риск. Тем не менее Кармела почти не сомневалась в своей правоте.

Принц слишком часто впадал в задумчивость, вероятно, из-за кого-то, кто находился вдали от него.