– Ты о чём, Мироша?

– О бабе, которая с тобой. Кого она в дом запустила?

– В смысле?

– Открыла окно и кого-то левого в особняк провела.

– Я никого не… - начинаю было, но натыкаясь на резкий взгляд ГлавГада, молкну.

В нём явный приказ – молчать и не встревать.

Бычара выкатывает на стол пистолет, видимо, для придания веса собственным словам.

А у меня ощущение, что я в каком-то грёбаном кино про девяностые, то ли у нас, то ли в Америке.

– В особняке непрошенные гости. Ты же знаешь регламент? – уточняет этот Мироша.

– Ну а с чего ты взял, что это она, - мотает головой в мою сторону, - их впустила? Тут ещё на территорию надо умудриться попасть. С охраны своей и спрашивай.

– А мы и спросим. Вместе с ней, - Мироша склабится, когда смотрит в мою сторону. – Да, девочка?

Понимаю, что отрицательно мотаю головой. Мне приказано молчать, но двигаться же можно.

– Оставь нам свою… спутницу. Мы с ней потолкуем.

Мне очень не хочется оставаться в этом месте. Неужели ГлавГад кинет?

Смотрю растерянно на Белоусова. Он хмурится. Не нравится ему это. А мне-то как не нравится… Господи, если выбирать между ним и… этими… можно мне домой к Сероглазому? Там хотя бы всё привычно. Вроде как…

– Мирош… ну бред не неси. Когда я тебя подставлял? Ты же намекаешь, что это я.

Тот оглаживает свой квадратный подбородок пальцами.

– Ну, если не подставлял, тогда уступи… и разойдёмся.

Белоусов нетерпеливо вздыхает.

– Ты это только что сам придумал? Сочинил на ходу грёбаную историю с грёбаным незваным гостем?

– Нет… иди сам с ним потолкуй.

– Мака отправлю. Если не возражаешь.

– Не возражаю. Бабу свою нам оставишь? Или… - Указывает взглядом на конверт.

– Забирай, - бросает Богдан.

А мне хочется съехать вниз на пол… Потому что я не понимаю: забирай «что?» Меня или конверт с чем бы он там ни был.

Когда Белоусов встаёт и коротко бросает мне:

– Пошли.

От сердца отлегает. Значит, всё-таки не меня… хотя он мог бы… мог бы?

– Мельчаешь, Богдан, - летит нам в спину.

Белоусов оборачивается и смотрит на чувака с залысинами.

– Девчонка не виновата.

– И что? – чуть ли не хрюкает от смеха тот. – Когда тебя это волновало? В другой раз ты бы оставил нам бабу без раздумий. А эта кто? Новое личико, кстати. Небось, значит что-то для тебя?

Мой взгляд мечется между ГлавГадом и, кажется, ещё большим Гадом в этой комнате.

Сероглазый смотрит на меня, едва заметно поджав губы, будто бы оценивает, потом недовольно вздыхает. Но для меня это выглядит, как нечто показное.

– Если так хочешь её, Мирош, оставлю. Это всего лишь новое личико, как ты верно заметил. Но… тогда сделка моя.

– Нет, - откидывается на спинку кресла и лыбится широко-широко. – То, что мне надо, я уже получил. Этого достаточно. На сегодня.

– Не наглей, - тихо добавляет Белоусов, прежде чем выйти из комнаты.

Семеню за ним.

– Я никого не пускала… я просто окно открыла, чтобы…

– Заткнись, Алина. Ты сейчас встряла так не вовремя… - качает головой. – Ты даже не представляешь, насколько не вовремя.

– Богдан… Сергеевич… - запинаюсь.

– Я серьёзно. Молчи.

Следующие минут двадцать мы среди гостей, а потом… потом приходит Мак и кивает. Белоусов идёт к выходу, а я за ним.

Кажется, ему всё равно, что я могу не успеть на своих ходулях.

– Да, подожди же ты… - бормочу себе под нос.

Он сходит с крыльца, а я чуть ли не скатываюсь. За кованые ворота мы выходим в молчании. Зато на парковке Богдан хватает меня за основание шеи и, наклоняя, вталкивает в машину.

– Просил же не высовываться.

Ойкаю и тру прижатую неласковыми пальцами кожу.

– Я и не высовывалась. Кто же знал, что окно открывать нельзя.

– Зачем ты его вообще трогала? – залезает в салон и напирает на меня. – Сбежать думала?

– Нет… просто хотела подышать свежим воздухом.

Богдан режет меня стальным взглядом и, стиснув челюсть, отворачивается.

Всю оставшуюся дорогу молчит, и я молчу, не желая провоцировать его ещё сильнее.

Но… видимо, этот мужчина не из тех, кто так просто прощает.

– Тормози, - в какой-то момент приказывает Маку.

Тот послушно следует приказу.

– Туфли снимай, - это уже мне.

– Что?! Зачем?

– Быстро сняла. Не снимешь, сейчас к ним добавится платье, и пойдёшь, в чём мать родила.

Решаю не спорить, наклоняюсь и сдёргиваю «ходули» со ступней. Шевелю пальцами, восстанавливая кровоток.