Когда мне это всё говорили, то Балькот, за которым я послал самого смышлёного пацана, быстро прибежал к нам. Я рассказал ему всё тоже самое и он начал беспокоиться. Он согласился с моими мыслями и сказал отправиться вместе с ним к тому месту. По дороге дав мне копьё.

Не прошло и пяти минут как мы быстро добежали до места стирки. Там некого не было. Это было плоское место с удобным выходом к реке, оно постоянно затапливалось в начале весны из-за поднимающегося уровня воды, но летом это было самое удобное и безопасное место для стирки. Вся трава в этом месте была скошена, и спрятаться тут было негде. Только если на спуске к реке.

— Их тут нет — констатировал факт Балькот.

— Но если их и в деревне и тут нет, то, где они? — задался я вопросом.

Он начал осматривать место.

— Может они пошли в другое место?

— Не думаю, тут достаточно мелко так что если стирать, то только тут.

Так мы пробыли тут ещё пару минут и начали подниматься вверх, как в друг Балькот остановился. Его взгляд был устремлён между деревьев в кусты.

Он резко спрыгнул в кусты и под уклоном пополз к тому месту.

— Блять! — только это он и крикнул.

Я быстро добрался до него и увидел труп мужика. Его кожа стала белой, а одежда чёрно-красной. Глаза потеряли цвет жизни и кусок горла отсутствовал. Вокруг места ранения мясо приобрело чёрный цвет.

— Блять! — только это я и мог сказать.

Скорее всего это было что-то вроде копья тьмы.

— Срочно беги в деревню и предупреди всех.

— А как же ты?

— Я останусь и осмотрюсь.

Мы сейчас были в очень затруднительном положении, но нужно подумать.

— Что ты копашишься, беги за помощью! — начал он орать на меня.

— Не ори.

— Что ты сказал!? — сказал он и взял меня за одежду.

— Успокойся! Ты же бывший военный?! Значит должен понимать что это хреновая идея!

— Хреновая?! — он начал крепче сжимать меня и свой меч.

— Подумай сам, разделиться это верная смерть. Посмотри на него, — я указал на труп — его убили неожиданно. Когда мы шли, то не видели следов борьбы, а это значит, что-либо он передвигается бесшумно либо атакует с расстояния. Да и к тому же, он минимум вооружён, том, чем был вооружён этот мужик. Останешься один, то сдохнешь, не поняв от чего, отправишь меня, и я сам сдохну не поняв от чего!

Быстро проорал я.

На что он отпустил меня.

— Да и к тому же, если я соберу остальных и приведу сюда, то кто останется защищать деревню?

На что он очень удивлённо на меня посмотрел. Взялся за меч и заставив его святиться слабым, белым сиянием ударил по ближайшему дереву и на половину разрубил его.

— Я понимаю, что ты беспокоишься за свою дочь, но раз мы не обнаружили их следов побега или крови, то скорее всего он держит их в плену. Навряд ли он стал их убивать. — выждав паузу я добавил — Возвращаемся, а там уже подумаем.

Он молча развернулся и пошёл к дороге.

Часть 4.

Не прошло и часу как вся деревня перегруппировалась. Все женщины, старики и дети спрятались по домам, половина мужиков осталась охранять деревню, а я с другой отправился искать девушек. Почему я не остался в деревне. Ну я как-то упомянул что учился сражаться и предложил идею, чтобы спросить у детей о скрытых базах или пещерах в этом месте.

Во время болтовни с Милой, она в скользь упомянула о том, что тут кроме работы, игр в секретном логове делать нечего. Выпытав у них всё, мы направились в лес.

Мне даже дали короткий меч. Старый и чуть проржавевший, но меч.

В итоге в лесу мы проверили каждую пещерку и кусты на наличие следов. В через десять минут после входа в лес, нашли хорошо сделанный шалаш.

Мы не видели, что там внутри, но когда Балькот открыл что-то похожее на дверь, то перед нами предстала ужасающая картина.

Там лежало три искровавленных, голых тела. Одной женщины и двух девушек. Одной было больше 35, другой около 20 и она как мне известно была беременна, а другой была Мила.

Кого-то стошнило, кто-то отвернулся, кто-то выругался, а Балькот упал на колени и выронил меч.

Другой же мужик лет пятидесяти, который стоял позади всех и увидел эту картину позже всех, быстро растолкал остальных и бросился к девушке.

— Олана! Моя Олана! — начал кричать и плакать он. Плакать как человек, потерявший сразу и дочь и внука.

Он прижал её, скорее всего уже хладный труп со вскрытым животом, к себе и ревел.

Балькот подполз к своей дочери и через мгновение прокричал: