Шрифт:
— Ты украл ее что ли?..
— А, ну а если и так, чего из этого? Кто-то потерял, а я вот подобрал. От них не убудет.
— У кого это, у них? Ты чего у Горюна не только лошадь увел?!
— А чего это ты так забеспокоился об имуществе Горюна? Положим не у Горюна я взял эту штуку, да и откуда у простого кузнеца может взяться такая прелестная вещица? У него пусть руки не совсем из зада торчат, но до такого искусства ему еще далековато…
Он догадался аккуратно повернуть обе половины вокруг своей оси, и хитрая конструкция начала смещаться. Изнутри головоломки что-то затрещало, зазвенело — коловорот солнц и змей закружился. Вслед им другие изображения побежали в разные стороны, открывая новую замысловатую картинку.
— Ай, горячая… — зашипел Милош и принялся перекидывать коробочку из руки в руку, словно печеную картофелину.
— Дай посмотреть, — не выдержал заинтригованный Игриш. В детстве игрушками его совсем не баловали, а эта занятная штукенция прямо просилась в руки.
— Ты чего не нагляделся еще? Сам же с ней таскался несколько дней.
— Ну дай!
— Сломаешь еще.
— Не сломаю! Как же я таскался с ней несколько дней и не сломал?!
— Повезло тебе, горемычному.
— Дай, говорю!
— Эй, вы! — огорошили их снизу и долбанули чем-то по доскам. — Хорош дрочить! А ну, слезайте, живо!
Рассерженный голос Берса хлесткой пощечиной посшибал их с насеста, и Игриш чуть ли не кубарем покатился по лестнице. В последнее мгновение, прежде чем сеновал пропал с глаз, мальчик увидел, как Милош торопливо закапывает коробочку в сено и бросается следом.
— Так, бездельники, закончили? — Берс упер единственный кулак в бок, когда Игриш спрыгнул на землю. За спиной однорукого атаманца ворота были широко распахнуты — в конюшню заводили взмыленных лошадей.
— Тут и рота солдат не закончит… — поморщился Милош, нарочито медленно слезая с сеновала.
— Тогда ты оставайся здесь и помогай распрягать кобыл, а потом заканчивай кидать навоз, — кивнул Берс Бесенку и сплюнул, — а ты дуй за мной! — бросил он уже Игришу и прошествовал вон из конюшни. Игриш виновато поджал губы и под торжествующим взглядом рыжего надсмотрщика помчался догонять Берса.
Атаманец, не оглядываясь, преодолел двор, забитый новоприбывшими всадниками, и направился к землянке, где их уже ждала бабка Клюнья — сухая и тощая, как скелет, старуха, которая сразу взяла Игриша в оборот и чуть ли не за шиворот потащила его в полумрак землянки, где сунула в руки метлу, а сама бросилась стряпать.
Вскоре по лестнице застучали десятки голодных сапожищ, хлопнула дверь, и в берлогу ворвалась толпа потных уставших и страшно злых мужиков. Игришу вручили тяжеленный котелок с кашей и половником и отправили раздавать кушанье — накормить такую ораву оказалось делом непростым: он отдавил наверно с десяток ног и выслушал с сотню скабрезных шуток, прежде чем раскидал еду по столам. Скоро атаманцы громко застучали ложками, и ругань ненадолго поутихла, сдобренная кашей и прохладной горилкой. Не успел Игриш смахнуть пот со лба, как мужики затребовали еще горилки, и мальчик на пару с бабкой Клюньей и еще парой любопытных кошек отправились штурмовать погреб. Когда оба вернулись, гора грязной посуды уже дожидалась их в углу, а душную темноту землянки прорезали огоньки люлек и прокуренные голоса, которые фраза за фразой все сильней закручивали водоворот взаимной неприязни.
— Уже полгода по лесам валандаюсь… — горько посетовал на свою судьбинушку горбоносый атаманец, развалившись на стуле и вытянув босы ноги. — Сапоги — десятую пару истоптал! А этот пес, как сидел на своем месте так и сидит.
— И дальше будет сидеть! — грянули с разных сторон и одобрительно забубнили.
— Что нам обещали, когда принимали нас в Братство? — сказал разбойник Коляда, сверкая лысиной. Он склонился над столом и методично выковыривал грязь из-под ногтей острием кинжала. — Кто помнит?
— Скинуть к Сеншесу этого трижды проклятого Шкуродера и его прихвостней, — атаманцы охотно застучали кулаками по лавкам. — Вернуть нам землю, свободу! Установить старые порядки! Сделать Вольное Пограничье вольным не на словах! Прогнать ненасытных собак Крустника!
— А на деле?.. — поднял жесткие глаза Коляда и вбил острие кинжала в столешницу. — Где сам Баюн?! Набаял нам, собака, про волю!
— Побойся бога, Коляда, — одернул его Берс. — Помянутся тебе твои слова, ох, поди помянутся.
— Я и повторить их могу, — не стушевался Коляда, щуря косящий глаз. — Баюн нас уже который год кругами водит. А острог Серго как стоял, так и стоит целехонький. Нас кречетовы молодчики щелкают, как воробьев. А толку?
— Тебе, Коляда, рано еще бузить, пустомеля! — хохотнули за его широкой спиной.
— Кто сказал?! — вскочил клыкастый Коляда с обнаженным кинжалом в руке. Соседи сразу вцепились ему в рубаху и бросились усаживать обратно. — Я-то подольше тебя в братстве состою, сосунок! Попадись ты мне!