Пьер Валери удивленно поднял брови.

— Я и не думал, что в Ле-Бо кто-нибудь устраивает званые обеды.

— Это не в Ле-Бо.

— Не будет ли дерзостью с моей стороны поинтересоваться, где же именно.

— Граф Жак де Лаваль пригласил нас в свой замок.

— Граф! — пробормотал Валери едва слышно.

— Вы его знаете?

— Я о нем наслышан.

— Он приобрел «Лето» у Моне. Мне так хочется взглянуть на эту картину. А еще он говорит, будто в его коллекции много картин, купленных им у господина Готье, того самого, в домике которого мы остановились.

— И, естественно, ужин в замке графа гораздо привлекательнее, чем позирование для моей убогой композиции, — хмуро заметил молодой человек.

— Простите меня! Мне так обидно, что я подвожу вас, но я правда совсем забыла об этом приглашении, когда говорила с вами… Мне непременно надо ехать туда с… учителем.

— Вы полагаете, ему покажется странным ваше желание остаться дома?

— Ну да, конечно.

Помолчав немного, Пьер Валери попросил:

— Но раз вы все равно уж здесь, не могли бы вы встать там, где стояли вчера. По крайней мере так я хоть немного продвинусь в работе, которую начал вчера. Я постараюсь схватить контуры вашей фигуры.

Симонетта замерла в нерешительности, потом машинально взглянула в ту сторону, куда отправился отец. Что-то в ее жесте, а может, в выражении лица, заставило Пьера Валери спросить:

— Значит, вы еще не рассказали своему учителю, как вы его называете, о нашей с вами встрече?

Симонетта вздрогнула, щеки ее вспыхнули румянцем.

Сначала она хотела солгать, но это было ей совершенно не свойственно.

— Нет… я действительно… не упоминала о вас.

— Почему?

— Я решила… что не стоит это делать.

Она вовсе не обязана была быть с ним полностью откровенной, но какая-то сила заставила ее попытаться объяснить Валери:

— Когда вечером мой учитель отправился в гостиницу, чтобы повидаться с художниками, я собиралась… сразу же… лечь спать.

— Но разве вы не могли передумать? Что в этом такого?

— Он с неодобрением отнесся бы… счел бы не правильным мое поведение… Ведь я… нет… ведь мы не представлены друг другу.

От внимания Симонетты не ускользнуло, что Пьер Валери озадаченно приподнял брови. Впрочем, он и не скрывал своего удивления.

— Но, согласитесь, разве вы, будучи самостоятельным человеком, не имеете права на собственную жизнь? По крайней мере во всем, что не касается обучения?, Симонетта задумалась, не находя разумного объяснения.

— Мне кажется, — медленно подбирая слова, заговорила она наконец, — мой… учитель… чувствует свою ответственность за… меня.

Пьер Валери улыбнулся.

— Что ж, с его стороны это весьма разумно. Признаюсь, я не слишком одобряю современных молодых женщин, которые отстаивают свою независимость и считают, будто могут сами за себя постоять.

— Но я… я тоже так считаю, — решительно заявила Симонетта.

— Вот как раз вам не следовало бы так думать.

— Но почему?

Пьер снова улыбнулся.

— Если девушка так хороша, как вы, она нуждается в защите. Кто-то должен заботиться, чтобы она не попала в лапы волков… особенно в овечьей шкуре, которые так и норовят схватить добычу вроде вас.

Симонетта рассмеялась в ответ.

— Ваши слова производят впечатление, но здесь, в округе, волки как будто не встречаются. А если и встретятся… я сумею распознать их в любом обличье.

— Не будьте столь самоуверенны, прошу вас.

— Мне кажется, я бы сразу догадалась о злых… или… греховных намерениях…

Их разговор напоминал ее споры с отцом. Споры не из желания только что-то доказать отцу. В спорах с ним она оттачивала свою мысль, в их спорах рождались новые идеи.

— Значит, вы восприимчивы и наблюдательны, — сказал Пьер Валери.

— Надеюсь, да. У меня сильное природное чутье. И еще… я словно ощущаю присутствие тех, кто когда-то жил здесь, во дворце, и тех, кто воевал против них. Все они по-прежнему причастны этому миру, этой красоте. И так будет всегда.

Симонетта говорила, как во сне, казалось, кто-то неземной говорит ее устами.

— Я вас понимаю. Я и сам чувствую нечто подобное, — задумчиво отозвался ее собеседник.

— Ничего удивительного. Импрессионисты стремятся не столько видеть, сколько чувствовать то, что скрыто от обыкновенных людей.

— Нам хочется верить, будто мы действительно способны на это, хотя для кого-то это всего лишь притворство.

Немногие способны воспринимать все так живо и искренне, как вы.

Девушка благодарно улыбнулась Валери. Их взгляды встретились, и она с трудом отвела глаза.