Шаги врага давно стихли, но все еще отдавались в груди дрожащими толчками. А потом послышался громкий голос гада.

– Ёрунд, осмотри пленницу! Покорми и выдай чистую одежду, – с резким грохотом захлопнулась соседняя дверь, и я невольно вздрогнула.

Кто-то забурчал нечто невнятное в коридоре. Шаркающие шаги добрались до комнаты. На пороге появился мужчина преклонных лет в белой рубахе и широких штанах. Мы уже сталкивались с ним, когда я сидела на лошади. Все тот же пытливый взгляд карих глаз, но уже с примесью неподдельного удивления.

– Ох-ох, что ты натворила? – зажег он щелчком пальцев свечи в уцелевшем на стене канделябре.

Я взглянула на свои изрезанные стеклом руки и залюбовалась кровяными узорами на бледной коже. Папа всегда говорил, что я вижу красоту в странных вещах. Ласково называл меня чудачкой. Интересно, что бы он сказал, увидев меня здесь такой?

– Глупо так убиваться. Не тронет тут тебя никто, пока под защитой Ладрейна ходишь. Если не относится к этому месту как к тюрьме, то можно неплохо жить, – он опустился передо мной на корточки и склонил голову набок, осуждающе разглядывая мое перепачканное лицо. А я смотрела сквозь него. – Кому легче будет, если изувечишь себя? – говорил он само разумеющиеся вещи, но это не его отымели в карете и не ему рассуждать о том, отчего мне будет легче. – Я наберу тебе купель. Искупаешься, а потом я обработаю раны. Ты пирожки с ливером любишь? – помог он мне подняться с пола и придержал за пояс.

– Нет!

Я обожала пирожки с ливером. Их мама очень вкусно готовила. В печи нашей старой выпекала. Аромат стоял неимоверный! Она умерла до начала войны (и слава богам) от тяжелой болезни и с тех я не пробовала такой вкусной выпечки.

– Жаль. Со сметанкой густой, ой, как вкусно, – у меня слюна скопилась во рту, когда представила соблазнительную трапезу. Но ратанам не задобрить меня едой. Я не животное, которое будет выполнять команды за кусок мяса!

Ёрунд поставил на ножки перевернутый стул и усадил меня. Посмотрел на мои ноги, потом на грудь и нахмурился.

– Посиди, я сейчас, – ха! Будто я могла пересечь порог с этой проклятой цепью на щиколотке!

Ёрунд наскоро вышел из разгромленной комнаты и шипастый ком подкатил к горлу. Я все еще ощущала аромат сандала на своей коже и одежде. Сладковато-пряный со сливочными нотками он въелся в меня до противного глубоко. Сколько бы не терла места, которых касались губы генерала, аромат прогнать не смогла. Даже если вся измажусь кровью, он точно никуда не денется. Поэтому идея помыться в купели меня одухотворила. Ради этого стоило потерпеть и на время принять правила игры: Покорная пленница и добрый надзиратель. Пусть думают, что я смирилась, и удлинят магическую цепь.

Так и случилось! Не зря я неподвижно дождалась Ёрунда, не подавая голоса. Мужчина сжимал в руке похожий на золотой конус артефакт. Коснулся его кончиком браслета на моей ноге и пошел по дому очерчивать радиус действия цепи. Такая вот хитрая разработка их огненной расы. Все, что связано с порабощением, у ратанов вообще хорошо получается. Живьем не видела, но о плетях, причиняющих дикую боль и не оставляющую ран на коже, часто слышала. Такой своеобразный агрегат вечных пыток нестерпимой болью. Поэтому мы не можем проиграть в этой войне. Будем биться до конца. До последнего туманника, если потребуется. За свободу! За родные земли! И спасибо коилам, что вступили за нас в бой против захватчиков.

– Спасибо… – застряло в горле. Разум подсказывал, что из-за командора Тальхура я здесь. Это он выбрал меня из всех послушниц только для того, чтобы подставить под удар. – Он дочь родную защищал, – тихо говорила сама с собой. Оправдывала?

Жаль, что северяне до сих пор держат нейтральную позицию и просто помогают раненным по обе стороны конфликта. Их участие могло бы положить конец этой бесконечной бессмысленной войне.

Вскоре мужчина вернулся с большим махровым полотенцем в руках и подал мне ладонь. Но я поднялась со стула без чьей-либо помощи. Прикрывая куском ткани грудь, гордо вскинула подбородок.

– Иди за мной, – вышел Ёрунд в коридор, и я зашагала за ним.

Путь подсвечивался свечами в настенных канделябрах. Для коридора просторное и светлое пространство. По сторонам дверь за дверью и все одинаковые, кроме последней, что находилась в тупике. Она была шире и проще на вид. Без резной деревянной лепнины. С круглой ручкой, которую провернул ратан. Распахнул передо мной прочное полотно и пригласил войти внутрь первой.

Я переступила через порог, и цепь подстроилась под новое помещение, вмиг соорудив для себя магический крюк в стене. Вот же хитрая тварь! Она напоминала мне ядовитую гадюку, что пригрелась на камне и в любой момент может сделать смертоносный выпад. Не тюрьма? Тогда что это за плен такой?

– Как помоешься, зови, мазь есть заживляющая, – мужчина повесил мне на плечо полотенце и закрыл дверь за моей спиной.

Я осталась одна в полукруглой уборной с отхожим местом в одном углу и купелью в другом. Окон здесь не было, и ванная комната освещалась все тем же вездесущим огнем, будь он неладен. От широкой каменной чаши исходил пар и манил поскорее забраться в горячую воду. Скинув с себя окровавленные тряпки, подошла к бортику и опустила руку в воду. То, что надо!

Вошла в купель, ощущая ласковое прикосновение влаги. Закрыла глаза и опустилась на дно, полностью погружаясь под воду. Впервые за эту кошмарную ночь мне удалось расслабить мышцы и на несколько секунд отпустить мысли в свободный полет. Но тут вмешалась подлая память, нарисовавшая в моей голове лицо голубоглазого генерала.