— Заводи внедорожник, мы уезжаем.

Дейзи наблюдала за мной.

— Черт, сладенькая, Винс вбил в тебя немного властности или что? — спросила Дейзи.

Текс тихо усмехнулся.

— Мне не разрешено шутить о стрельбе, — сообщила я ей, когда Текс протянул ей стаканчик.

— Кем? — спросила Дейзи.

— Эдди, — ответила я.

Она слегка наклонила голову и кивнула.

— Что я говорила о кофеварке?

Ну, супер.

* * * * *

Ширлин жила в закрытом сообществе; новые, большие, модные дома, построенные так близко друг к другу, что можно передать соус через окно соседям. Тем не менее, дом был лучше, чем все, где я когда-либо жила, поэтому я подозревала, что управление баром с покерным столом в задней комнате хорошо оплачивается.

Дейзи, Мэтт и я направились к дому (ну, Мэтт, скорее, плелся за нами, выглядя так, будто предпочел бы быть где угодно, но только не здесь, даже в пылу очередной перестрелки, или под пытками, когда ему ногти будут вырывать с корнем, потому что всю дорогу слушал Дейзи, которая трещала со скоростью мили в минуту, перепрыгивая с темы на тему, варьируя от угроз мести до советов по уходу за кожей).

Дейзи постучала в дверь, и через несколько секунд та открылась.

Там стоял Дариус.

Какого черта?

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, слишком потрясенная его присутствием, чтобы проявить вежливость.

— Мы с Ширлин — семья, — ответил он, явно не удивленный моим потрясением.

Замечательно.

Только я могла сделать так, чтобы члена семьи страшного наркоторговца вырубили из-за моих проблем.

Такова моя гребаная удача.

Но не стоит сейчас об этом, просто нужно смириться.

— Можно нам поговорить с ней? — спросила я.

Он отступил, широко распахнув дверь, и пропустил нас внутрь.

Полдюжины человек околачивались в гостиной/кухне открытой планировки с высокими потолками. Все наблюдали за нашим появлением.

Ширлин лежала на большом мягком диване в рисунок из дерзких черных завитков на белом фоне. От одного взгляда на него у меня закружилась голова.

Она выглядела прекрасно, но откуда мне было знать, я же не медсестра.

— Привет, Ширлин, — поздоровалась Дейзи.

— Привет, малышка Дейзи, — ответила Ширлин с широкой улыбкой, затем ее глаза скользнули по мне, и улыбка исчезла.

Я не восприняла это как хороший знак.

Я не знала, что сказать, поэтому просто поздоровалась:

— Привет, Ширлин.

— Что у тебя с головой? — спросила она.

Я посмотрела на Дейзи, потом снова на Ширлин.

— Фрателли держал меня на мушке. Меня задело, когда я пыталась убежать.

Ее глаза расширились, затем губы сжались.

— Ты в порядке? — спросила она.

Я кивнула.

— А ты? — спросила я.

— Башка трещит, и я чертовски зла, но в остальном в порядке.

— Прости меня, — сказала я.

— За что?

Если она не знала, я не была уверена, что хочу ее просвещать.

Ну да что уж там, сказала А — говори и Б.

— Ты пострадала по моей вине.

Услышав это, она расхохоталась.

— Девочка, у тебя крыша поехала. Это ты ударила меня по голове?

— Нет, — ответила я.

— Не беспокойся о Ширлин, Ширлин может сама о себе позаботиться. А если не сможет сама, то найдет того, кто это сделает.

Вот тогда Ширлин посмотрела на Дариуса.

— Ты знал, что Джет подстрелили? — спросила она.

Он кивнул.

— Тогда, сынок, ты знаешь свое дело?

Он снова кивнул, на этот раз уголки его губ слегка приподнялись.

Происходило что-то страшное, и я поняла, что это правда, когда Мэтт напрягся, а широко раскрытые глаза Дейзи повернулись ко мне.

— Ширлин, — сказала Дейзи, поворачиваясь к Ширлин. — Я подключила к делу Маркуса.

— Хорошо, а я подключила к делу Дариуса. Значит, эти тупоголовые ублюдки никуда не денутся, не так ли? Или они считают, что могут связываться с Ширлин и стрелять в моих друзей? Не-а, я так не думаю.

Нет.

Нет, нет, нет.

Ладно, мне понравилось, что Ширлин не злилась на меня и считала другом, но, видимо, здесь речь шла о том, чтобы кого-то замочить. Да, я хотела, чтобы мои проблемы исчезли раз и навсегда, но не была готова к такому.

— О чем мы здесь говорим? — спросила я.

Ширлин открыла рот, чтобы ответить, но вмешалась Дейзи:

— Ее мужчина — Эдди Чавес.

Рот Ширлин захлопнулся, а глаза расширились.

Великолепно. Теперь Эдди — «мой мужчина».