— Думал, мы это уже проходили, — прокомментировал он пугающе тихим голосом.

Ой-ой.

Я решила проигнорировать это.

— Я не могу опоздать на работу.

— Вижу, мой план не работает, — ответил он, меняя тему.

— Какой план? — спросила я, держась как можно дальше от него, не отступая и не делая вид, что держусь от него как можно дальше. Я начала чувствовать, как дрожь страха пробегает по позвоночнику.

— Быть честным, хорошим парнем, совершать добрые дела, делать тебе одолжения.

Я уставилась на него, боясь того, что он скажет дальше.

— И? — подтолкнула я.

Ладно, я должна знать, даже если и не хотела.

— Значит, мне придется попробовать новый план.

Если его старый план — быть честным, хорошим парнем, совершать добрые дела, то я не хотел знать, каким будет его новый план.

Он все равно мне сказал.

— Судя по всему, в ту минуту, как я запустил руку тебе в трусики и заставил кончить, ты почти целый день была добра ко мне. Ни разу не накричала, расплакалась в моих объятиях и заснула в них. Так что, полагаю, вон он — способ, чтобы ты вела со мной мило.

Ох… милостивый… Господь.

Я уставилась на него. Неужели он серьезно?

— Я отвезу тебя на работу, — продолжил он, — потом заберу, и ты проведешь ночь у меня дома.

Ой!

— Мне не нравится твой план, — наконец, обрела я дар речи.

— Тогда перестань вести себя как стерва, ты не такая и этот образ тебе не идет.

У меня отвисла челюсть. Я знала, что веду себя как стерва, но никогда не ожидала, что он меня в этом обвинит.

Мои глаза сузились, и я уперла руку в бедро. В последнее время я часто так делала. Не думала, что я из тех женщин, кто упирается рукой в бедро, но вот, пожалуйста.

— Что, извини?

— Твоя мама и ее подруги любят тебя и гордятся. Сегодня вечером ты смутила свою маму.

— Дело не в ней, — огрызнулась я, — дело в тебе.

— Знаю, что во мне. Но это не отменяет того факта, что смущаешь ты ее.

— Она переживет.

— Стоит ли мне ожидать больше твоей стервозности завтра вечером с моей мамой?

Видите, я не ошиблась в том, что сказала ему. Трикси, Ада и мама переживут, и я знала это.

Я ни за что не стала бы вести себя как стерва с Бланкой. Бланка была милой женщиной.

Эдди не обязательно это знать. На данный момент, если я собиралась быть стервой, то мне придется пройти этот путь до конца. Я подалась вперед на пару дюймов и, вроде как, соврала:

— Возможно.

Он оттолкнулся от двери и направился ко мне.

— Тогда мне придется убедиться, чтобы ты вела себя мило.

Ой! Ой! Ой!

Я подняла руки, чтобы оттолкнуть его.

— Может, просто отстанешь и оставишь меня в покое? — попыталась я.

Он уперся грудью в мои ладони, а затем толкнулся в них, пока они не оказались зажатыми между нашими телами.

— Ни за что.

Я смотрела на него.

Он смотрел на меня.

У нас проходило состязание в гляделки.

Я проиграла и, глубоко вздохнув, расслабилась в его объятиях.

— Ох, ладно. Я перестану быть стервой.

Пугающий блеск исчез из его глаз, и их окутало тепло.

— Я знал, что ты так долго не продержишься.

Это было правдой.

Я все еще смотрела на него.

Он обнял меня за плечи и повел к двери.

— Давай отвезем тебя на работу.

Я сыта всем этим по горло

Эдди вошел в клуб вместе со мной.

Смити бросил на нас один взгляд и крикнул:

— У меня новая мебель, сделанная на заказ, и я не хочу покупать ее заново. Держи этого засранца подальше отсюда.

Рука Эдди была у меня на спине, и при словах Смити она скользнула к моему бедру. Я подумала, что это опасный признак, поэтому посмотрела на него, чтобы оценить уровень опасности. Улыбки не было, но появилась ямочка, и я восприняла это как знак того, что могу расслабиться.

Я положила куртку и сумочку на стойку бара и сунула мобильник в поданный Смити фартук.

— Он просто подбросил меня.

Смити пристально смотрел на Эдди, небрежно облокотившегося на стойку бара, словно собравшегося остаться на всю ночь. При моих словах взгляд Смити скользнул ко мне.

— Я так понимаю, раз у тебя появился гребаный эскорт, ты еще не разобралась со своими проблемами, — постановил он.

— Нет, — призналась я.

— Ричи! — гаркнул Смити, и я подпрыгнула.