С моим появлением разговор сразу прекратился. Драган бросил на меня уничтожающий взгляд из-за очков в роговой оправе и, обращаясь ко мне, сказал:

— Подожди в коридоре!

Его слова словно пробудили Ярослава от сна. Он поднялся и буквально втянул меня в кабинет.

— Так будет лучше, — сказал он и бросил мою фуражку на диван. — Ведь он главный виновник.

— Значит, вы предварительно сговорились! — едва сдерживая гнев, выпалил Драган.

— Нет! — вступил я в разговор. — Просто у меня нет иного выхода. Я обязан был зайти к тебе.

— Ну и что же ты хочешь мне сказать?

— Я пришел взять ключ от комнаты, в которой вы заперли Венету.

— Венета моя дочь, и я поступлю с ней так, как мне повелевает мой отцовский долг! — Драган заметно побледнел, произнося это.

— Но ты забываешь, что Венета теперь моя жена. Не думаю, что тебе будет приятно, если мы с тобой предстанем перед судом, тем более перед партийным судом.

— Угрожаешь?

— Нет, предупреждаю, что не уступлю, хотя по сравнению с тобой я — человек маленький.

Тут Ярослав встал между нами и протянул руку к Драгану.

— Отдай ключ мне!

— Мне не о чем больше с вами разговаривать. — Драган снял телефонную трубку, но Ярослав заставил его положить ее на место.

— Нам всегда хватало нескольких слов, чтобы понять друг друга. Если ты не отдашь мне ключ, я собственными руками взломаю дверь и выведу Венету из твоего дома... Теперь о Велико. Он командир полка, и ты обязан относиться к нему с должным уважением. А что касается переписки Жасмины с Гансом, то это было давно, когда тебя здесь еще и не было. Ты не имеешь права обвинять ее в каких-то чувствах к этому немцу. При этом донос анонимный, хотя сами письма могут служить вещественным доказательством.

— Значит, вы снова все ополчились против меня? — прорычал Драган и стал надевать пальто. — Ты больше не увидишь Венету! — бросил он мне и пошел, но Ярослав опять схватил его за руку. Я даже не предполагал, что он обладает такой силой.

Драган едва не застонал от боли, но сделал еще один шаг и только потом остановился.

— Давай без глупостей! — Ярослав был категоричен. — Отдай мне ключ. Венета нуждается в медицинской помощи.

И тут произошло такое, что мне и во сне не могло бы присниться. Драган вынул ключ и дрожащей рукой отдал его Ярославу. А сам, обессиленный, опустился на стул и прислонился головой к стене. Лицо его сморщилось, он выглядел совсем разбитым.

— Иди! — Ярослав передал мне ключ, а сам начал энергично растирать Драгану виски. Я, видимо, онемел от изумления и потому продолжал стоять на месте. — Уходи! — прикрикнул Ярослав и распахнул передо мной дверь.

Я оставил их наедине, не в силах понять, кто же из них сильнее и что помогает им выдержать все это.

Потом бросился бежать. Меня ждала Венета...

Венета. Я была измучена, обессилена, а тут еще выяснилось, что я заперта и ключа нигде нет. О, они были уверены, что сломили меня, что я побеждена и стану послушной, что они навяжут мне свою волю и это сделает меня счастливой. Наивные люди!

Неужели мой отец забыл, как я побежала, чтобы обнять его, когда его в тяжелых кандалах вели через все село? Мне было тогда лет десять. Я боготворила его за силу, за ту самую силу, которая помогала ему, несмотря ни на что, улыбаться людям и ласкать меня... Что же стало с ним сейчас? Это началось, может быть, год, два, три назад... Когда же мой отец был настоящим? Тогда, в кандалах, или вчера, когда выкрал меня, как вор, из больницы? Я испытывала такое чувство, будто он везет меня на расстрел или, хуже того, на костер, как Жанну д’Арк.

Четыре стены, кровать и графин с водой. Только вот печка горит, только она, как живая, дарит тепло... И я хочу дарить тепло, много тепла... И получать...

Мне холодно, все внутри замерзло. И глаза как льдинки.

Когда Павел в первый вечер после регистрации нашего гражданского брака лег рядом, он спросил: «Что с тобой? У тебя холодные глаза». А может, ему просто так показалось тогда. Мне было страшно. Я вся закоченела, а он заметил только то, что глаза у меня холодные. Потом я словно воспламенилась, почувствовала, что сгораю от страсти, что мы оба превращаемся в пылающий факел... Да, именно так, в пылающий факел.

Жанна д’Арк и костер, огромный костер. И она сгорела на нем во имя правды... А в чем заключается моя правда?.. Я думала, что смогу быть независимой, делать лишь то, что вызывает внутреннее горение, способствует самоутверждению. Чего они хотят от меня? Сломить меня, растоптать мою правду? А как же Жанна д’Арк?

Я подошла к двери и постучала, потом стала колотить в нее изо всех сил. Мама спросила, чего я хочу.

— Дай мне другое платье. То, что я надевала на выпускной вечер. И белые туфли и сумку...