Браун явно солгал о своем одиночестве. Как только Вольф, оставив его в гостинице, уехал, майор тут же взялся за телефон и попросил прислать за ним машину. Потом принял душ, побрился, надел свежую рубашку. Когда завязывал галстук, в дверь постучали.

— Машина у подъезда, — вошел в номер шофер.

— Спасибо.

Полчаса спустя, Браун за чашкой кофе беседовал со своим коллегой.

— Так как же, Роберт, сможете ли вы чем-либо мне помочь?

— Уверен, что да. Мои предшественники неплохо поработали и оставили в наследство внушительную картотеку на тех, кого коммунистический шторм выплеснул на Запад. — Он подошел к огромному, во всю стену, шкафу, выдвинул ящик, обозначенный литерой «W». Быстро нашел нужную карточку. — Ну вот. Что же мы имеем? Иоганн Вольф, он же Иван Константинович Волков, 1916 года рождения, русский, православный, родился в деревне Воронцово Воронцовского района Псковской области. По образованию экономист. Женат. Жена Мари Вольф (Мария Алексеевна Волкова-Троицкая) 1920 года рождения, уроженка той же местности. Из духовенства. Отец был священником. Сын Вольдемар Вольф.

— О сыне не нужно. Чем еще располагаете на Вольфа-старшего?

— Иоганн Вольф активно сотрудничал с абвером. Был политическим советником начальника «Абверштелле — Минск»[15] Мюллера. Награжден бронзовой медалью «За заслуги». Прибыл в Швейцарию в январе 1945 года. Официальных данных о родственных и иных связях, заслуживающих внимания, в России не имеется. По неуточненным сведениям, там проживает его родной брат, что он тщательно скрывает. Одно время сотрудничал с НТС. Работал на радио «Свобода» и «Свободная Россия». На карточке есть пометки о неоднократных встречах с ним наших сотрудников. Последний рекомендует и впредь использовать Вольфа по этой линии. Материально этот Вольф-старший вполне обеспечен. — Бросил карточку на стол. Снял очки и допил остатки холодного кофе. — Все, пожалуй…

— Благодарю, Роберт! Кое-что пригодится. Да, скажите, БНД[16] ничего не сможет дополнить?..

— Сейчас попробую связаться.

Через несколько минут тот, кого Браун называл Робертом, стал весело разговаривать с неким Бруно.

— Вам везет, Джон, человек, который может быть полезен, на месте. Бруно Фиш. Он ждет вас. Моя машина внизу. Желаю успеха.

Фиш принял Брауна больше чем любезно и снабдил небезынтересной деталью из биографии Вольфа-старшего…

4

Вечером Брауну позвонил Вольф-младший.

— Отец будет польщен, если вы, мистер Браун, отобедаете у него завтра в пятнадцать часов пополудни. Вас это устраивает?

— Вполне.

— А до обеда, мистер Браун, вы мой пленник. Если согласитесь, я покажу вам город. Когда можно заехать?

— О’кэй, Вольдемар. Заезжайте в двенадцать.

Когда Вольф прибыл за ним, он сидел и читал свежие газеты.

— Вы знаете, где находится улица Херрон? — спросил Браун, удобно устраиваясь в маленькой машине.

— Да. Это недалеко отсюда.

— Когда нагуляемся по городу, отвезете меня туда.

— Хорошо, мистер Джон, — Вольф тронул машину и тут же, входя в роль гида, начал рассказывать: — Город этот стоит как бы на перекрестке европейских дорог. Основан в 1191 году. В XV веке гигантский пожар уничтожил тут почти все. На улицах и площадях сохранились живописно украшенные колодцы, фонтаны. Люди построили их после пожара на случай повторного бедствия, ибо в тот трагический миг здесь не хватало воды, хотя город с трех сторон омывает многоводная Аар.

Промчав по центральным улицам, машина притормозила на небольшой площади.

— Это знаменитая ратуша. Построена в 1405 году. Гордость не только бернцев, но и всех швейцарцев, — продолжал Вольф и, дав гостю возможность осмотреть здание, тронул дальше. — А это собор Мюнстерн. Возведен на шестнадцать лет позже ратуши. Как видите, хорошо сохранился…

Вольф почувствовал вдруг, что его спутник взирает на все равнодушно и даже сонно. Прижался к тротуару и выключил мотор.

— По чашечке кофе? — предложил он.

— С удовольствием.

Они зашли в кафе и сели у окна.

— Вы помните нашу первую встречу, мистер Джон? Тогда вы спросили, почему я порвал с иеговизмом.

— В тот раз мне показалось, что разговор об этом вам неприятен.

— Вы не ошиблись. Прелестное местечко, не правда ли? — Вольф неожиданно для Брауна опять уходил от разговора.

Браун внимательно осмотрелся вокруг. Лишь поблескивающие хромом кофеварки напоминали посетителям, что они пребывают в двадцатом веке. Рядом со стойкой расположился внушительных размеров камин, отделанный темно-серым гранитом. В его огромном зеве можно было бы без труда целиком зажарить горного козла. Со сводчатого потолка на цепях свисала массивная люстра. Когда-то в ней зажигались свечи. Теперь их заменили декоративными электрическими. Дубовые панели потемнели от времени. Нельзя было оставить без внимания старинную чеканку, изображавшую рыцарские турниры и охотничьи сценки. Но самыми примечательными были, пожалуй, окна-витражи. Они, словно огромные зеркала, повторяли чудесный вид, открывавшийся за ними. Горы в белоснежных снеговых шапках, ниже под ними в голубой дымке просматривались альпийские луга, сменяющиеся зелено-голубыми лесами.

— Здесь любила бывать Мари. Моя невеста, — сказал Вольф.

— ?!

— Пять лет тому назад она попала в автомобильную катастрофу. Ей необходимо было срочное переливание крови. Отец и мать Мари, фанатичные последователи Иеговы, не дали согласия на переливание. Мари погибла.

— Что за дикость?!

— Увы, но это так. По завету Иеговы, он разрешил последователям своим питаться животной плотью, но не кровью, а переливание крови равносильно ее потреблению. После потери Мари я порвал со «Свидетелями Иеговы». Ушел из школы, хотя это было нелегко. Больше того, пришлось скрываться от розысков вездесущих служителей «Святой охраны»[17].