Шрифт:
— Молчат?
— Молчат.
— А что говорят о том, ради чего отец их вызывал?
— О войне с турком. Дескать, просит вновь возобновить Священную лигу, дабы добить Великую порту. Что ныне к тому самое время. Слаба, ибо. Оступилась. Тяжело ей. Очень тяжело. Так что — самое верное продолжать ее бить. А не отступать в благородстве, давая подняться с колен.
— Ругались?
— Может быть. Но то не слышно было.
— Письма может стали куда какие отправлять?
— Письма да — по столицам отправили. Но о чем в них те люди, что о том узнали, не ведают. Полагают, пересказывают просьбу государя о возрождении Священной лиги и продолжении войны.
— Интересно…
— Отец твой у патриарха ныне был. Ругались о чем-то. Иногда из-за дверей даже крик слышался. Но неразборчивый.
— Когда? — напрягся Алексей.
— После того, как ты ушел от него. Он чуть выждал и побежал на подворье.
— Даже так… — помрачнел царевич.
Догадаться о цели того визита было несложно. Алексей шагнул на тонкий лед, поднимая сложную тему. Медлить с ней действительно было нельзя. Но он помнил, как на него смотрели окружающие аристократы. Не то, чтобы с ненавистью или со страхом. Нет. Странно. Как на дурного или больного. Возможно душевнобольного. И, видимо, семя сомнений он посеял не то и не там.
— Что-то случилось? — тонко почувствовав настроение парня, поинтересовалась Арина.
— Нет. Пока нет. Мне нужно подумать… и да — с патриарха глаз не спускать. Я хочу знать о каждом его шаге.
Глава 2
1699 год, февраль, 1. Москва
— На колено! — скомандовал зычный голос.
И отряд, выстроенный в четыре плотные шеренги присел, держа в руках заряженные мушкеты.
— Задние! Товсь!
И последние два ряда встали, взяв оружие на изготовку и переведя курок на боевой взвод. Причем четвертый ряд сместился чуть в сторону на полшага, так, чтобы просунуть свои мушкеты между голов третьего.
— Пли!
Прозвучал достаточно слитный залп.
— Первые! Товсь!
— Пли!..
Два слитных залпа сразу на четыре ряда, между которыми было секунды три-четыре. Хотя, при желании, как пояснил Алексей, так можно построить и больше линий, дабы увеличить плотность и мощность залпа.
Занятно.
Действенно.
Но никакой принципиальной новизны.
Этот прием вполне употреблялся уже в XVII веке хорошо обученной пехотой для отражения атаки. Его обычно применяли накоротке, по возможности в упор. Отчего он становился крайне результативным, нанося особое опустошение в рядах неприятеля. Определенная же размазанность его по времени позволяло части пораженных солдат противника упасть, открывая тех, кто стоял за ними. Ведь одного бойца дважды и тем более трижды убивать нет никакой надобности…
— В штыки! Марш! — рявкнул командир.
Зазвучал барабан.
И эти четыре шеренги, перехватив свои мушкеты с загодя примкнутыми штыками, двинулись вперед. Первая линия — опустив мушкеты на уровень пояса. Вторая — взяв так, чтобы колоть через плечо первой. Третья и четвертая — удерживали их в небо с готовностью перехватить по ситуации.
Прошли полсотни шагов.
Ровно. Аккуратно. Не допуская разрывов и сохраняя равнение.
— Стой! На плечо! Смирно!
Солдаты отработали.
И царь с сопровождающей его свитой начал обход этих ребят.
Поглядел.
Отошел.
Махнул рукой.
И смотр Бутырского полка, производимый по просьбе Патрика Гордона, продолжился. Сам он присутствовать не мог из-за тяжелой болезни. Но за полтора года добрым образом натренированные солдаты действовали слажено.
И вертелись, меняя фронт.
И перестраивались в каре, а потом обратно в шеренгу.
И собирались в походную колонную из двух основных построений, а потом в них обратно разворачивались.
Ловко.
Муштра, конечно, мало кому нравится, но выучку она поднимала очень сильно. Особенно когда требовалась слаженность действий, доведенных до автоматизма.
Никто не толкался.
Ни у кого ничего из рук не валилось.
При стрельбах и выполнении строевых приемов, никто не путался и не мешкал. Быстро и ладно проводя все операции…
А потом были стрельбы на скорость.
Те самые, которые Алексей пытался внедрить по всем московским полкам. Но получилось только применить лишь в Бутырском полку, да и то — из-за упорного и энергичного давления Патрика Гордона.