— Что вообще?

— Я не знаю нужно ли. А если и нужно, то явно не маме доверять, так как вопросы не по ней. Например, какой-нибудь армейский листок или как-то так назвать журнал, издавая раз в год. И указывать там действительные особенности службы начальных людей. Какая есть, на каких условиях и где. Давая там же перечень всех таких людей, что состоят на службе, и которые по какой-то причине не состоят. Указывая там год поступления, выслугу, звания и когда какое присвоено, жалование, заслуги, взыскания, участие в делах. И прочее.

— Это еще зачем? — нахмурился царь.

— Чтобы и сами начальные люди ведали о делах и о своем положении, и ты. Потому что в таком перечне сразу будет видно — кто пустой на повышенном жаловании, кто дельный, но перебивается капустным листом. Ты ведь сам много раз говорил, что оценивать нужно по заслугам. Вот такой список и будет отражать сии заслуги. Публично. Чтобы тайком не сговаривались. В нем ведь пустые заслуги если напишешь — вой поднимут. Ну и самое главное — резерв. Ведь даже десятники старых служб — это готовые унтер-офицеры. Ну, почти. И вместо того, чтобы с чистого листа пытаться вырастить новых, можно будет привлекать старых. Если, конечно, они не запятнали себя чем-то.

Царь задумался.

Алексей ему предложил сделать то, что в свое время сделали англичане, чтобы учитывать морских офицеров. Он слышал как-то об этом в прошлой жизни. Такой журнал позволял убрать массу противоречий и проблем, более полно используя столь ценный ресурс, ну и отслеживая всякие нехорошие дела.

Петру идея не сильно понравилась. Впрочем, отказываться он не стал. Продолжив беседу, в которой царевич продолжал сыпать идеями. За ней их Наталья Алексеевна и застала.

— Ну конечно! О чем вы еще могли говорить? — смешливо фыркнула она, уверившись в правильности своего решения.

Бешеный эпилептик и чокнутый параноик. Идеальная парочка. Этих слов, конечно, она не употребила в оценке. Даже мысленно. Не знала. Но в иные, более изящных формулировках она подумала еще хлеще…

Встреча с посланником Фридриха Вильгельма I Мекленбургского прошла довольно приятно и продуктивно. Чему способствовал вкусные виды кофе, которые готовили с подачи Алексея только в Москве. Да и царевна «пришлась ко двору». Наталья Алексеевна по меркам царевича не была красавицей из-за своей страсти к откровенному обжорству. В чем-то миловидное личико. Да. В остальном… ее на его взгляд портила излишняя полнота.

А вот посланник это оценил.

В те годы именно такие женщины были в цене. Что, как едко замечал царевич, происходило из-за излишнего увлечения геометрией.

— Почему? — однажды спросил царь.

— Потому что для геометра идеальная фигура — это шар. Человек же, полон недостатков. А потому в такой геометрической идиллии становится сам на себя не похож…

Переменить моду Алексей, конечно, не мог. Но время от времени подшучивал над ней. Посланник же Мекленбурга не морочил себе голову такими рассуждениями. Он просто ценил женскую пухлость. И, зная любовные предпочтения Фридриха, слывшего известным гулякой, нашел Наталью Алексеевну весьма привлекательной…

А потом, когда эти импровизированные смотрины закончились, поехали все вместе к Лейбницу. Чтобы посмотреть, как он устроился. Так-то этого пожелал посланник герцога, знавший о переезде в Россию этого известного ученого из Ганновера. И Петру с Алексеем было бы желательно его сопровождать, как виновникам сего события. Но и Наталья Алексеевна не устояла, пожелав отправится с ними. Чтобы немного развеяться и показать посланнику свою просвещенность. Чай не теремная девица…

У Готфрида Вильгельма Лейбница в 1698 году умер его покровитель — старый правитель Ганновера — Эрнст-Август. Новый же Георг-Людвиг держал уже немолодого ученого в черном теле, отзываясь о нем пренебрежительно. Как ученый он его не интересовал, только лишь как историограф семьи, которому почему-то платят слишком много.

Более того, после начала грандиозной ругани Ньютона и Лейбница, Георг-Людвиг начал отзываться о нем как о шарлатане и проходимце. Если не сказать больше. И перед Лейбницем остро встал вопрос о том — что делать? Кто виноват было и так понятно.

В оригинальной истории его сумела вытащить к себе в Берлин София-Шарлота, сестра нового курфюрста Ганновера, давно и хорошо знавшая Готфрида. И слывшая интеллектуалкой, находившейся в широкой переписке с виднейшими умами Европы.

Здесь же на него насел и сам Петр, почуяв шанс, и Алексей. Отчего, Лейбниц, немного поколебавшись, отправился в Россию. Он посчитал, что покровительство супруги уже немолодого правителя Пруссии и Бранденбурга интересно, но ненадежно. В любой момент ее супруг мог преставиться. И он бы вновь оказывался у разбитого корыта как там — в Ганновере. Здесь же, несмотря на всякие россказни, ему покровительствовали и правитель, и его наследник. Что гарантировало много больше стабильности. Тем более, что ему пообещали весьма приличное жалование и работу, в которой не потребуется ломать уже немолодые глаза в пыльных архивах.

Петру и Алексею, также, как и Софии-Шарлоте, требовалось создание научного общества. Поэтому взвесив все «за» и «против», он принял предложение русского царя. И вот — оказавшись в России Лейбниц потихоньку устраивался, работая над проектом Академии наук. В этот раз уже Российской. Местных ученых в здешних краях мягко говоря не хватало, поэтому Готфрид продумывал кого и для чего можно пригласить. Из тех, конечно, кто поехал бы. В конце концов открытое покровительство наукам отца и сына выглядело весьма перспективно, равно как и их щедрость, даже несмотря на достаточно дремучие, по меркам Лейбница здешние края. Сам он в письмах это обстоятельно завуалированно называл ученым пикником на природе…