Егор без разговоров протянул початую пачку «Парламента», выбросил бычок и сообщил, что отчаливает. Зажав меня в углу, Антипов достал все сигареты, разломал в ладони, а потом, надавив пальцами свободной руки на мои щеки, засунул мне в рот табак. Весь!

Унизительно? Еще бы… Я отплевывалась, запрещая себе думать, как сейчас выгляжу: в слезах и всем этом дерьме. Во рту ощущение, будто потоптанную сухую траву в парке с земли слизала и прожевала. На языке ощущалась мерзкая каша, горечь и кислота до рвотного рефлекса.

— Еще раз увижу, и сломаю твои пальцы. Все поняла?

Таким я Лешу никогда не видела. Ни разу. Даже в драках с пацанами он никогда так не выглядел. Я не просто поверила ему, я точно знала, что в жизни сигарету в руки не возьму.

— Ненавижу тебя! — выкрикнула, все еще сплевывая гадость.

— А я тебя люблю, Машка, но это ничего не меняет.

Сказал, — одарив надеждой, а следом вырвав ее из рук, — и ушел. Оставил меня одну в осознании, как низко я падала в неправильных действиях. Как глубоко окапывалась в ошибках, там, где можно их не совершать. Ведь могла повести себя иначе.

… Весь город готовился к самому сказочному празднику. Улицы освещались разноцветными мигающими гирляндами из окон каждого кафе, бутика, супермаркета. На площадях и в парках давно установили хвойных красавиц, украшенных огоньками и игрушками. Горожане без устали сновали по улицам в поисках подарков, продуктов. Мороз на улице щипал щеки и окутывал ресницы белым инеем, словно тушью. В воздухе витал приятный запах мандаринов. Красивое время. Совершенно понятно, почему именно оно выбрано для загадывания самых заветных желаний. Ведь хочешь не хочешь, а веришь, проникаясь атмосферой приближающегося праздника.

Настало время новогоднего бала в лицее и следом за ним долгожданных каникул. Последние дни я пересмотрела свое поведение и более-менее успокоилась. Конечно, не в плане моего отношения к Леше — в поступках.

Глядя на себя в зеркало, я водила ладонями по шелковой ткани наряда, стараясь разгладить и без того идеально выглаженную вещь. Нервничала. Не приходилось сомневаться, что Соболева затмит собой всех — не первый год подобные мероприятия. Только вот мне до ужаса хотелось выглядеть особенной. Для Леши. За последние недели я заметно похудела и выбранное платье стального цвета, на тонких бретелях, скрещенных на спине, длинное, в пол, с клешем от бедра, сидело идеально. К тому же очень гармонировало с моими серыми глазами. Легкий дискомфорт доставлял отсутствующий бюстгальтер, но тут он точно неуместен. Длинные прямые каштановые волосы я собрала в идеальный хвост, — обмотав прядью резинку, — открыв лицо полностью, что придало образу немного стервозности. Так мне казалось. Немного румян, пару мазков туши на пушистые ресницы и перламутровый блеск на губы — для законченности образа.

Чем ближе стрелки часов подходили к восьми вечера, тем нервнее становилась я. Вообще, начало запланировали на шесть, но я не торопилась идти. Осталась бы дома, если б Кира не настояла. Можно сколько угодно говорить себе, что спокойна, но в ответственный момент выкинуть что-то из ряда вон. Мне совсем не хотелось влипнуть в очередную неприятность или оказаться униженной. Тут впору признать, что по своей же тупости.

— Мария! Ты потрясающе выглядишь, милая, — улыбалась мама, стоя у меня за спиной.

— Спасибо, мам. Там будут те, кто затмит всех.

— Зависть — отвратительное качество для человека. Стыдись, дорогая.

— Прости, — кивнула я, испытывая неловкость.

Наряд мы выбирали с мамой вместе и сейчас мои слова прозвучали грубо по отношению к ней.

— Позвони, как приедете к Кире. Не забудь. Я буду волноваться.

— Конечно, мам, — кивнула я.

Отпроситься с ночевкой к подруге оказалось не сложно. Понятно дело, что спать мы не собирались, но и бежать домой в полночь, как Золушка, я не хотела.

Оставалось тридцать минут до приезда подруги со своим бойфрендом. Тем самым Ежовым. У них все хорошо, и порой мне было больно смотреть на них. Но это только из-за моих перипетий, за Киру я очень рада.

Разгоняя по углам сознания любые грустные мысли, я подошла к окну в кухне и посмотрела во двор. У подъездов и на детской площадке уже зажглись фонари, но детвора еще осаждала горки и шныряла друг за другом, купаясь в снегу.

Знакомый автомобиль я увидела не сразу, но когда заметила, то сердце на миг замерло, а потом забилось быстро-быстро. Несколько минут убеждала себя, что ошиблась и таких машин много в городе. Только яркие черные полосы на оранжевом капоте отчего-то казались мне знакомыми. Я закрыла глаза, стараясь успокоиться и взять себя в руки. Думала, открою — и все окажется лишь миражом, но ошиблась.

Накинув пуховик, натянув сапоги, сунув мобильник в карман, я выбежала из дома, забыв все: сумку, косметичку, сменную обувь, шарф… Распахнула подъездную дверь, так что она бабахнула об ограничитель… и застыла. Как-то глупо все произошло, спонтанно. Опять на эмоциях. Стояла и думала, что делать дальше, как не выглядеть дурой, что достает Антипова едва увидит. Растерялась. Реально одержимая…

Леша вышел из машины и направился ко мне, а я сжалась как воробей на морозе от напряжения. Антипов был одет в обычную повседневную одежду: черные джинсы, свитер под горло горчичного цвета и легкую бежевую куртку. Волосы взлохмачены, будто он не раз провел по ним пятерней. В общем, весь его вид говорил, что к балу он не готов.