— Скажи уже, Маша. Не надо этой жалости, — как-то обреченно с жесткими нотками в голосе произнес Леша, все так же стоя ко мне спиной.

— Я люблю тебя, Леш… Очень-очень.

Казалось, он превратился в камень. Ни малейшего движения. Чувство паники накрывало меня вместе со стыдом. Откуда-то сразу появились мысли, что я опоздала с признанием. Не стоило исключать варианта, где со стороны Антипова все это продуманная игра, спор или месть. Я улетала в сомнения, держась лишь на упорстве.

Еще ужаснее стало от осознания того, что ощущал Леша, когда я отвергла его. Как же больно было ему получать удар в раскрытую душу. Поганое чувство. Унизительное и мучительное одновременно. Если о чем-то сожалеешь со временем, то вот о таких моментах. Потому что они выбивают, ломают и рушат все хорошее, что хранилось внутри.

— Я обидела тебя, когда ты признался мне. Прости, Леш. Тогда все навалилось… Ты, конечно, вправе сейчас мне ответить тем же и послать подальше, но я все равно буду тебя любить, — я всхлипнула, потому что держать все, что сейчас обрушилось на меня, стало невмоготу.

Резко развернувшись, он прижал меня к себе до треска костей и осыпал лицо поцелуями, стирая губами соленые капли с моих щек. В глазах читалось восхищение, неверие, растерянность, и от этого у меня кружилась голова, потому что я забывала дышать. Думала, что его ничто не способно выбить из колеи уверенности и спокойствия, но, — как часто бывает со мной, — ошибалась.

— Машка, только не плачь, — шептал он мне в губы. — Я не ожидал. Напугал мою куклу, дебил. Я люблю тебя… Люблю, детка. Никогда не сомневайся в этом.

— Антипов, у тебя есть только один действенный способ меня успокоить, — шмыгала я носом, подставляясь под его руки.

Он взял мое лицо в ладони и накрыл своими губами мои губы. От первого касания мы оба вздрогнули, и я вцепилась со всей дури в его футболку, боясь, что Леша прервет ласку. В наш первый поцелуй он вкладывал столько нежности и страсти, а я не ответила, оттолкнула. Теперь же переживала, что он не захочет повторения. Решив не ждать от него инициативы, — хотя она всегда шла от него, — я приоткрыла рот и скользнула языком по его губам. Приглашая. Разрешая. Показывая желание. Антипов судорожно втянул носом воздух и углубил поцелуй, сместив одну ладонь мне на затылок. Когда наши языки соприкоснулись, встретив друг друга, я чуть с ума не сошла и обняла Лешу за шею, прижимаясь сильнее. Сквозь тонкую ткань платья чувствовала его сильный рельефный торс, каждую мышцу и до головокружения приятный жар. Другой рукой он скользнул по моей шее, плечу, спине, опускаясь до самых ягодиц. От его настойчивых объятий мое платье задиралось все выше, а волнительная нега внизу живота скапливалась все ощутимее.

— Детка, — выдохнул Леша мне в рот и коснулся губами кончика носа. — Не дразни…

— Я… — совершенно не знала, как сказать ему, что готова зайти с ним так далеко, как ни с кем и никогда.

Я хотела его. И всё-таки мне было гораздо приятнее узнавать его, пропитываться им, и секс хотелось бы отодвинуть на какое-то время. Но морально я готовилась доказать ему, что с моей стороны все серьезно и верю ему. Прошлые отношения показали, что это важный момент для парня.

— Тш-ш-ш, — он провел подушечкой большого пальца по моим губам, заставляя молчать. — У меня есть предложение, кукла, от которого ты не можешь отказаться.

В его взгляде полыхала неприкрытая страсть, а еще нежность. Такая отчетливая и понятная, что меня окутывало ею как пушистым пледом во весь рост. Задержав взгляд еще раз на моих губах, он поцеловал и нехотя пошел к аппаратуре у телевизора.

Через минуту комнату заполнила медленная композиция. Леша улыбнулся и протянул руку.

— Иди ко мне, детка. Сегодня новогодний бал, и я не хочу оставлять тебя без танца.

Скажи мне кто-то, что парень устроит «романтик» — засмеяла бы. Правда. Подобные жесты выглядят всегда наигранно и неестественно, особенно когда понимаешь, с какой целью делаются. Сейчас же, от его низкого хриплого голоса, прямого взгляда и этого томного «иди ко мне», все мое тело покрылось мурашками, и в груди защекотало, запуская волны огня к щекам.

Это был настоящий танец: красивый, бережный и чертовски медленный. Мне казалось, что любить сильнее уже невозможно, но… втягивалась в Антипова все больше и больше. Отчетливо понимала, что у меня нет пути назад. Нет вариантов избавиться от чувств. Сердце подсказывало, что это навсегда. Он тот, кто может либо сделать меня безгранично счастливой, либо окунуть в пучину самой невыносимой боли.

Не знаю, сколько мы танцевали, наслаждаясь музыкой и близостью друг друга. С Лешей очень хорошо. Я никогда до этого ничего подобного не ощущала. Каждое касание, поцелуй, взгляд, шепот, улыбка — все идеально. Лучше не придумаешь, о большем не мечтаешь.

— Скажи, чего ты хочешь, Маш?

— В смысле? — подняла на него глаза, пытаясь сообразить: вопрос абстрактный или ограничен конкретным «сейчас».

— Погулять сегодня не сможем, ты легко одета, — объяснял Антипов. — Мы можем: танцевать до утра, посмотреть киношку с попкорном, поиграть в приставку или настолки, снова поесть, целоваться лет сто, почитать, поговорить, а дальше мои мысли уходят в более горизонтальную плоскость, кукла.