Доярку звали Берзэ, как одну из служанок в охотничьем домике дю Белли. Плотная приятная женщина испуганно притулилась на скамейке в полупустом помещении, на всякий случай приготовленном мною для прохождения прививочного карантина. Я боялась, как бы дополнительно не подключилось что-то отягощающее.

Женщина показала мне подсохшую уже язвочку на тыльной стороне ладони, а вокруг нее – несколько свежих папул, наполненных жидкостью, и хрипло спросила: - Что теперь со мной будет, мадам?

– Вы получите денег, милая. А за это несколько дней проведете в отдельной комнате с удобствами. Мало ли – нужные мне признаки не проявятся с первого раза? Тогда повторим. А язвочки нужно обрабатывать, я научу как это делать. Сейчас мы тоже кое-что сделаем, это не больно и не опасно для вас. Как вы себя чувствуете…?

Я сделала всё сама – от начала и до конца, а Дешам внимательно наблюдал. Берзэ помогла аккуратно спороть один рукав с моего платья. Потом я протерла кожу коньяком, дождалась, когда высохнет и нанесла капельку жидкости из её пустулы себе на предплечье. Дальше сделала в этом месте прокол стерильным инструментом для пускания крови. Страшно мне не было, все было обыденно и просто, испытано сотни тысяч раз другими людьми - бояться просто не имело смысла. Закончив, мы поговорили на тему возможных осложнений и разошлись по разным помещениям.

Там я заранее подготовила всё, что могло понадобиться, чтобы не выходить лишний раз – постель, горшок, воду. Устроившись на лежанке, укуталась, стараясь не касаться ранки и уснула. Это была середина дня. Но скоро меня разбудил стук в дверь и доктор потребовал точные инструкции по пользованию отваром и маслом. Скрывать причину своего интереса он не стал:

– Через стену от вас находится губернатор, Мари, и по той же самой причине. Я не посмел отказать в том, чего от меня требовали в приказном порядке. Очевидно, ему докладывают о происходящем в лазарете. Я всё сделал с соблюдением правил, которые мы с вами обсуждали. Объяснил, что раны нельзя касаться, остальное…

– Отвар петрушки ускорит заживление, когда появится пустула… или многие пустулы. Крепкий отвар ромашки и шалфея - ванночки для рук Берзэ. Подживающие пустулы потом смазывать маслом чайного дерева – я подумала, что поможет от зуда. Ну, вы знаете... а зачем он это сделал, Дешам? – терялась я.

– Очевидно потому, что вы обвинили его в трусости, мадам, - расстроенно хмыкнул доктор, - отдыхайте, спите, - прикрыл он за собой дверь.

– Подождите… передайте пожалуйста, что я сожалею о своей несдержанности.

– Это всё? – интересовался доктор.

– Да, – удивилась я, - не так и сильно я была неправа. Он сейчас что-то кому-то доказал, но проблема-то не решена? И с Франсуа тоже. Да еще и осложнения возможны – герцог тоже уже не мальчик. Не было печали… - бормотала я, снова укутываясь в одеяло и прислоняясь к теплой стене, подогретой с той стороны камином.

К утру место прокола чуть вспухло и поднялась довольно высокая температура. Продержалась она сутки. У де Рогана еще и сильно болела голова, и ныли мышцы. Но у обоих прививка могла считаться успешной – через три дня на месте укола появился характерный пузырь. Я передала через Дешама, что малейшее касание к нему разнесет заразу по всему телу – табу!

Еще через сутки содержимым наших папул были привиты Дешам, Клер, Франсуа, Леон… а дальше мы использовали уже их материал. Молодежь перенесла прививку намного легче. Кто были люди, которые потом подходили один за другим – я не знала. Знал мэтр. Но насколько хорошо он их знал? Когда дело было сделано, только тогда у меня и проснулись опасения.

– Если эти люди проговорятся… а кто-то обязательно это сделает, Жак, - как всегда с опозданием доходило до меня, - а если у губернатора есть враги, то есть и наблюдатели. Как вы считаете, что нам может грозить? Я впутала вас. И что мне так в Бастилию не хочется?! – грустно шутила я.

– Все может случиться. Если что – попробуем разъяснить угрозы. Судейские тоже хотят жить и у них тоже есть дети. К тому же можно опротестовать - вакцинация не есть вариоляция, а запрещена именно последняя. Разницу мы сумеем грамотно объяснить. Но думаю, герцог уже позаботился о соблюдении конфиденциальности.

– Он ушел молча. И не смотрел в глаза, так что особо не рассчитывайте, - расстроено заключила я.

Еще неделя прошла спокойно. Несколько пациентов с небольшими осложнениями помещены были в лазарет. Необходимости сидеть при них круглосуточно не было, и я вернулась домой. И был семейный вечер у камина, и праздничный ужин с пирогами и запеченной уткой, который приготовила для нас Клер. Аппетит у мальчиков был замечательным. Но на руках у нас всех пока еще были повязки, чтобы не расчесывать струп. А на сердце… Главная проблема будто решена и всё равно было неспокойно.

Если бы не Франсуа, наверное, я сорвалась бы в Ло. Тянуло пройтись по нашим комнатам, потрогать вещи Рауля, зарыться в них носом – мог еще остаться его запах. Хотелось сходить к нему, посидеть около, поговорить, рассказать обо всём.

– Мама, вы опять печалитесь, - заметил мой внимательный сын.

– Заскучала по Ло. Сорвалась оттуда, а теперь понимаю, что половина души осталась там, а вторая – возле вас, мой мальчик, - обнимала я Франсуа, а пальцами тихонько расчесывала его кудри. Сын притих, прижимаясь к моему плечу. Понятно, что сейчас застесняется и отодвинется, а мне так не хотелось этого! Чтобы хоть немножко задержать его, я зашептала: