Зита быстро поднялась с кресла и вышла из комнаты, легонько хлопнув дверью.

Герцогиня вздохнула.

Зита, совершенная копия отца, всегда казалась ей трудным ребенком.

Не то что Софи.

Та воистину ее дочь – тихая, невыразительная и спокойная.

Герцогиня была англичанкой, родственницей королевы Виктории, поэтому они с Зитой говорили на ее родном языке.

А Зита уже мчалась по коридору в сторону отцовского кабинета.

Но теперь она думала на своем языке.

Она вихрем ворвалась в кабинет и застала отца одного, как и предполагала.

Еще не успев отдышаться, она сердито заговорила:

– Неужели, папа, ты знал о том, что меня не допустят на прием короля Максимилиана? И даже на бал? И вообще мне не позволят просто взглянуть на него? Я отказываюсь в это поверить!

Герцог опустил газету и посмотрел на младшую дочь.

Зеленые глаза лихорадочно блестят, на щеках яркий румянец.

Красивое разгневанное личико обрамлено разметавшимися от быстрого бега огненными вихрями волос.

Его взгляд потеплел и смягчился.

– Прости, дорогая, – сочувственно промолвил он. – Я знал, что это расстроит тебя.

– Знал! – воскликнула Зита. – О папа, как ты мог! Это так несправедливо!

Герцог молча протянул ей руку.

Она стиснула ее в своих горячих ладонях и присела возле кресла, умоляюще глядя ему в глаза.

– Если б ты только знал, папочка, как здесь стало скучно в последнее время! – жалобно молвила Зита. – Было бы так замечательно потанцевать хоть с кем-нибудь, особенно с королем Максимилианом. Мне всегда хотелось его увидеть.

Герцог сжал ее руку.

– Боюсь, дорогая, мама и Софи уже все решили. Это» плата за твою красоту.

Зита ошеломленно уставилась на отца.

– О, я всегда подозревала, что Софи ко мне ревнует!

А маме не нравится, как я себя веду, когда остаюсь с тобой. Но не до такой же степени, чтобы запереть меня в классной комнате, словно я прокаженная!

– Дорогая, когда мне сказали об этом, я знал, как ты расстроишься. Но поверь мне, милая, я ничем не мог тебе помочь!

– Но почему? – рассердилась Зита.

– А потому, – терпеливо объяснил отец, – что такие маленькие страны, как наша, должны объединяться, чтобы противостоять возрастающей мощи Германии. Если король женится на Софи, мы станем вдвое сильнее, понимаешь?

Конечно, Зита прекрасно понимала.

Они с отцом часто обсуждали политическую ситуацию в Европе.

– А мне казалось, что Германия положила глаз на Австрию…

– Сначала Австрия, потом Бавария, а затем и мы, – задумчиво произнес герцог. – А после… почему бы не Франция?

Девушка затаила дыхание.

С этим шутить нельзя.

Она знала, что может произойти, если Бисмарк начнет действовать.

Его амбиции не имели предела.

Она прижалась щекой к отцовской руке и прошептала:

– И все-таки, папочка, мне бы так хотелось побывать на балу. Обещаю, что не буду танцевать с королем!

– Но он сам захочет, моя дорогая, – улыбнулся герцог. – Поэтому твоя мама и Софи испугались.

Зита продолжала сидеть возле отцовского кресла.

Сегодня ей впервые довелось услышать от членов семьи о своей красоте.

Конечно, она знала, что унаследовала ее от своей бабушки-венгерки.

Бабушка могла претендовать на более выгодную партию и занять более значительное положение, чем статус герцогини Альдросской.

Но она влюбилась в своего будущего мужа с первого взгляда, и он всю жизнь отвечал ей взаимностью.

Эту историю Зита слышала еще с колыбели.

Она часто разглядывала портрет бабушки, висевший в тронном зале.

– Если дедушка был похож на тебя, папа, – говорила Зита, – то неудивительно, что бабушка в него влюбилась.

Наверняка он был очень привлекателен.

– Спасибо, любимая, – смеялся герцог. – Несмотря на то что я похож на отца, я унаследовал многие черты своей матери. Особенно ее любовь к лошадям. Она была великолепной наездницей и искусно объезжала самых диких и непокорных скакунов. Ты похожа на нее, Зита.

Герцог обожал свою мать.

Наверное, поэтому он сразу полюбил своего третьего ребенка.

Когда родилась Зита, у него уже были Софи и Генрих, и, честно говоря, он ожидал второго сына.