Замечательно, что ни Генрих II, ни его сыновья, Генрих Молодой и Ричард Львиное Сердце, не уклонялись от оммажа, которым они были обязаны Людовику VII и Филиппу-Августу за Нормандию и Аквитанию [526] с их стороны было, благоразумно не давать Капетингам юридических оснований для нападения. Фактически же вассал, более могущественный, чем сюзерен, не выполнял ни одного из обязательств, связанных с оммажем. Тем не менее вассальные отношения английских государей не были чистой фикцией. Генрих II, невидимому, не раз сдерживался из уважения к феодальной связи. С другой стороны, Филипп-Август принимал оммаж от Ричарда (в 1188 г.) и Иоанна (1189 г.), чтобы ослабить их отца, а позже — оммаж от Иоанна против его брата Ричарда (1193 г.). Он также пользовался своим положением сюзерена, чтобы поддерживать очаги раздора в анжуйской державе. Старая Алиенора была так убеждена в опасности сюзеренства Капетингов, что после смерти Ричарда в 1199 г. поспешила сама принести ленную присягу (оммаж) Филиппу-Августу за Аквитанию, которой сейчас же после этого инвестировала Иоанна Безземельного, так что этот последний перестал, таким образом, быть по этому лену непосредственным вассалом своего врага [527] .

Плантагенеты, против которых Людовику VII и Филиппу-Августу приходилось даже защищать независимость своей короны, были не единственными крупными вассалами, к которым король принужден был относиться с недоверием. Между королевским доменом и империей находились могущественные династии сеньоров, которые занимали двусмысленное, часто даже враждебное положение.

Главный барон в этой области, граф Фландрский, царил над воинственным рыцарством и уже населенными и богатыми городами, в которых ткали шерсть, доставляемую английскими овцами [528] . Он был связан оммажем с королем Франции, был его «homme lige», но являлся также и вассалом императора по Фландрии имперской. Наконец, он имел от короля Англии в виде лена денежную ренту и связан был с ним договором о военной повинности. Фламандцы считались враждебными Франции [529] . Прибавьте к этому, что Фландрия втягивала в круг своего экономического влияния, а нередко и политического, два княжества, расположенные вне пределов капетингской Франции, — Геннегау и Брабант. Граф Фландрский подвергался искушению или жить в мире, гарантированном ему союзом с Англией, или вмешаться в дела Франции, чтобы играть там роль опекуна королевской власти, какую уже играл Балдуин V во времена Филиппа I, или, наконец, следовать политике присоединений и расширения владений. Именно между этими тремя концепциями, более или менее опасными для Капетингов, и колебалась политика графов во время царствований Людовика VII и Филиппа-Августа. Граф Тьерри Эльзасский нашел способ быть вассалом (homme lige) Людовика VII и в то же время пенсионером короля Англии, повиноваться призыву к исполнению военной повинности Людовика VII и снабжать сержантами Генриха II [530] . Сын его Филипп Эльзасский (1169–1191 гг.) был слишком тщеславным и импульсивным человеком, чтобы так ходить по натянутому канату. Сначала он вбил себе в голову, как мы видели, мысль быть руководителем молодого Филиппа-Августа. Думая обеспечить себе этим его послушание, — он женил его на своей племяннице Изабелле, дочери графа Геннегауского (1180 г.). У него не было детей, и он обещал разделить свое наследство. После его смерти Артуа должно было перейти к Изабелле и ее потомкам, следовательно, к капетингской династии; его сестра графиня Геннегауская и граф Геннегауский должны будут получить Фландрию [531] . Но он не замедлил поссориться с Филиппом-Августом и два раза вел с ним ожесточенную войну, стараясь составить против Капетинга германо-англо-фламандскую коалицию, подобную той, которая тридцать лет спустя будет побеждена при Бунине [532] . Даже в периоды примирения Филипп-Август ничего не мог ожидать от подобного вассала, который в 1186 г., в тот самый момент, когда готовилась война между королями Франции и Англии, поставлял отряды одновременно обоим противникам [533] .

Филипп Эльзасский, отправившись в Святую Землю вместе с Филиппом-Августом, умер перед Акрой в 1191 г. Его наследник Балдуин Геннегауский соединил короны Геннегау и Фландрии; в отсутствии короля регенты королевства захотели избежать вмешательства императора и ограничились охраной Артуа и Вермандуа. Балдуин, которого могли устрашить грубость и гневные вспышки его зятя, стал верным вассалом Филиппа-Августа [534] . Но сын его, Балдуин IX, вернулся к союзу с Англией, в надежде завоевать Турнэ и вернуть себе Артуа. Щедро субсидируемый Ричардом Львиное Сердце, он выступил в поход в июле 1197 г. Филипп поступил согласно феодальным правилам и несколько раз тщетно предлагал графу оказать ему справедливость в своей курии; именно по этому случаю мы впервые слышим, что говорят о предложений суда пэров [535] . «Преисполненный чрезвычайной яростью» против мятежного вассала, Филипп вторгся во Фландрию, но так неосторожно, что чуть было не был захвачен. Балдуин, не чуждый совестливости, не осмелился взять в плен своего сюзерена, но он согласился лишь на перемирие. Смерть Ричарда Львиное Сердце и репутация двоедушия, которую имел Иоанн Безземельный, побудили его, наконец, заключить мир 2 января 1200 г., впрочем), на условиях, очень для него выгодных: Филипп-Август должен был отказаться от части своих доменов и от непосредственного сюзеренства, полученного им благодаря браку с Изабеллой, именно от городов Эр и Сент-Омер; граф Фландрский, так же как и его родственники (и его канцлер, продолжал получать пенсию от короля Англии [536] . Придется ждать еще пятнадцать лет и великого бувинского кризиса, чтобы Фландрия перестала представлять собой опасность.

Дом Блуа-Шампанский имел, подобно Фландрскому, непосредственные отношения к империи. Людовик VII привязал его к королевской власти при помощи браков и почестей; из четырех детей графа Тибо II (умер в 1152 г.) старший, Генрих Щедрый, граф Шампанский, женился на дочери короля; Тибо, граф Блуаский, также стал зятем Людовика VII и сделался сенешалом Франции (с 1154 по 1191 г.); Вильгельм подучил в 1176 г. архиепископство Реймское и был регентом во время третьего крестового похода; наконец, Адель вышла замуж за самого Людовика VII и была матерью Филиппа-Августа. Таким образом, Людовик VII собственными руками сплел сеть, в которой чуть было не запуталась королевская власть. Шампанцы стремились то господствовать над королевской властью, то освободиться от нее. Сенешал Тибо заключил в 1159 г. союз с королем Англии и вторгся в королевский домен. Генрих Щедрый, которому было поручено вести переговоры с Фридрихом Барбароссой, также изменил Людовику VII; он увидел в этом обстоятельстве случай переменить сюзерена, получить такую же независимость, какою пользовались имперские князья по эту сторону Рейна, и чуть было не случилось, что Шампань на основании обязательств, принятых графом от имени короля и без его ведома, сделалась леном империи [537] . У молодого Филиппа-Августа происходили резкие столкновения с шампанцами, которые перешли на сторону своего соперника Филиппа Эльзасского, чтобы ввести с королем войну. Ричард Львиное Сердце некоторое время считал среди своих союзников одного из графов Блуаских. Филипп-Август одолел этот шампанский дом только после смерти молодого графа Тибо III; его вдова, Бланка Наваррская, отдалась под покровительство короля, передала ему замки, и с тех пор он мог извлекать из Шампани значительные средства людьми и деньгами. Но это подчинение, одно из важных событий царствования, произошло лишь в 1201 г. [538]

В герцогстве Бургундском княжил род, происходивший от Капетингов, у него было мало собственных доменов и денег, так что ему часто приходилось прибегать к разным ухищрениям и грабежу. Земля здесь большей частью принадлежала епископам, зависевшим непосредственно от короля, и богатым аббатствам, находившимся под покровительством Капетингов [539] . В 1186 г. Филипп, опираясь на приговор своей курии, потребовал, чтобы герцог Гуго III вознаградил жертв своих разбоев; Гуго просил заступничества у римского короля, но тщетно, и вследствие этого остался верным вассалом и выполнял феодальную военную службу, которую от него требовали [540] . Могущественная соседняя сеньория, Невер-Оксеррская, должна была из-за своих распрей с церквами также признать верховенство короля еще со времен Людовика VII [541] . Филипп докончил ее подчинение, устроив в вей в качестве графов при помощи брачных союзов, сначала своего кузена Петра де Куртенэ (в 1184 г.), а потом Эрвэ де Донзи (в 1199 г.); это честное маклерство принесло королевской власти сеньорию де Монтаржи, которая господствовала над дорогой из Парижа в Бурж, кастелянство Жиенское, прикрывающее Орлеан, и оммаж всех «людей» Эрвэ де Донзи [542] .

На юг от королевского домена в Берри не было никакой крупной сеньории: Овернь была разделена между графом Овернским и Овернским дофином. На обе эти территории заявлял притязания король Англии в качестве герцога аквитанского, и тамошние сень еры переходили с одной стороны на другую сообразно с тем, что было в данный момент выгоднее; Людовик VII и Филипп-Август утверждали здесь свою власть лишь мало-помалу [543] .

Династия графов Тулузских и феодалы Лангедока, долгое время бывшие изолированными, после второго крестового похода вошли в довольно регулярные сношения с капетингской королевской властью. Отношения между северянами и южанами завязались в Святой Земле. Раймонд V, граф тулузский, женился на сестре Людовика VII (в 1154 г.), и в том же году Людовик VII, отправляясь на богомолье к св. Иакову Компостельскому, совершил путешествие в Лангедок. Южная знать, опасаясь честолюбивых замыслов Плантагенетов, предпочитала им отдаленное сюзеренство Людовика VII, и этот благочестивый король создал себе настоящую популярность на юге [544] . Но она не принесла никакой пользы ни Людовику VII, ни Филиппу-Августу. Непостоянный Раймонд V, которого Людовик VII спас от нашествия англичан в 1159 г. признал себя вассалом Генриха II в 1173 г., а Раймонд VI, женившийся на английской принцессе, принес оммаж Иоанну Безземельному в 1200 г. [545]

За пределами своего государства Людовик VII и Филипп-Август не нашли себе никакого значительного союзника. Из брачных союзов, соединивших их с иностранками, только один, именно союз Филиппа с Изабеллой Геннегауской, был полезен для королевской власти. Что же касается двух великих сил, ставивших себе цели мирового масштаба, империи и папства, то каждая из них стремилась к идеалу, который не мот быть согласован с частными видами королей Франции.

Папский раскол в 1159 г. и новый конфликт между империей и святым престолом доставили Людовику VII много хлопот и испортили его отношения с Фридрихом Барбароссой. Папа Александр III был признан Людовиком VII и Генрихом II, между тем как его соперник Виктор IV был признан Барбароссой [546] . Этот последний заявил, что ему не пристало пререкаться с «королишками», и хотел навязать Виктора IV всему христианскому миру. С 1162 по 1165 г. Александр III, вынужденный бежать из Италии и не могший просить убежища у преследователя Фомы Беке та, пребывал во Франции. Он устроился в Сансе в пределах королевского домена. Утверждали, ссылаясь на его переписку [547] , что он хотел руководить Людовиком VII, и что для Франции это был период «теократического правления». Подобное утверждение является преувеличенным. Послы Людовика Святого к папе в 1247 г. подтвердят, что Александр во время своего пребывания во Франции не пожаловал ни одного бенефиция [548] . Но во всяком случае союз Людовика VII с Александром III принес ему вражду могущественного императора и парализовал усилия его приближенных добиться для него поддержки империи против Генриха II [549] . В начале царствования Филиппа-Августа [550] один житель пограничной области, Сигберт де Жамблу, считал, что немцы хотели войны с Францией. «Смотрите, — писал он в 1182 г., — как немцы ищут поводов к столкновению с французами; и их вооружает против этих последних не право, но дух насилия, не справедливость, но желание господствовать и жажда грабежа» [551] . Конфликт между Барбароссой и Генрихом Львом, герцогом Саксонским, главой партии Гвельфов, приговор к изгнанию, вынесенный Генриху Льву в 1180 г., поссорили императора с королем Англии, который был тестем осужденного. Опасность англо-германского союза была, таким образом, на первый раз избегнута. Но преемник Барбароссы, Генрих VI, снова стал беспокоить Филиппа-Августа. Генрих VI был мечтателем, мегаломаном, ревниво оберегавшим свой престиж. Сначала он был врагом Ричарда Львиное Сердце, другого такого же гордеца, который оскорбил его распространением своего владычества в Сицилии во время третьего крестового похода. Потом, во время плена Ричарда в Германии, он примирился с ним и получил от него оммаж. Филипп-Август насторожился и стал внимательно следить за развитием их отношений. У него были креатуры при императорском дворе; он подкупил сенешала Маркварда Анвейлера, который, без сомнения, и провалил проект англо-германского союза. Генрих VI умер слишком рано. Один немецкий историк сказал тоном сожаления, что он мог бы уничтожить династию Капетингов. Без сомнения. Но Генриха VI это нисколько не интересовало. Мечтой его жизни было добиться того, чтобы все западные государи признали себя его вассалами, и повести их под своими знаменами в крестовый поход [552] .