Владислав, король польский, рассудив, что у него не остается никакой надежды на мир с крестоносцами, предписал всем вельможам, рыцарям и подданным своего Польского королевства и подчиненных ему владений взяться за оружие и следовать в Пруссию против крестоносцев, о чем разослал грамоты и указы. [178] Но, желая обеспечить надежность границ королевства со стороны Венгрии, он оставляет старостой в городе и замке Сандеце каштеляна люблинского Яна из Щекоцина, рыцаря герба Одровонж. Король передает ему всех рыцарей из Сандецкого и Щижицкого округов, а также рыцарей земли Бечской, которую тогда он отдал в управление Томасу, епископу агриенскому, и его брату Ладиславу де Людонку, бежавшим от короля венгерского Сигизмунда, [179] освободив их от прусского похода и обязав оказывать помощь для предстоящей защиты и сражений; затем он повелевает всем подчиняться власти упомянутого Яна из Щекоцина в случае вооруженного нападения короля Венгрии Сигизмунда на границы королевства Польского.

В субботу на третьей неделе (12/IV) после пасхи Владислав, король польский, распорядившись об обеспечении сандецких отрядов, выезжает из Сандеца и, совершая путь через Чхов и Бохню, во вторник на четвертой неделе после пасхи (15/IV), прибывает в Краков. Пробыв там пятнадцать дней (до 30/IV), он освобождает и отпускает остальных рыцарей и придворных своих по домам для приготовления к прусскому походу. Кроме того, он призывает и нанимает за плату нескольких опытных в военном деле чехов и моравов, которые считались умеющими руководить войском, вести отряды и выбирать места, удобные для расположения войска; среди них наиболее выдающимися были: Сокол, Жолава, Збиславек, Костка, Станиславек и многие другие. Ведь хотя Владислав, король польский, не сомневался, что наберет сильное, храброе и многочисленное войско из собственных рыцарей, однако он склонился к найму иноземных рыцарей по многим причинам и разумным основаниям, весьма здраво выставленным его польскими советниками; последние убеждали короля вызвать для ведения войны сильную и многочисленную подмогу из иноземцев, в особенности по тому соображению, что, если победа достанется королю, то побежденные несомненно вынуждены будут уплатить победителям и воинское жалованье и все, что от них потребуют; если же нет, то, будучи взяты в плен или побеждены, иноземцы не смогут требовать должного им жалованья. Но при этом возникало опасение, как бы иноземные рыцари, нанятые королем и подлежащие найму, думая прежде всего о деньгах, не перешли бы на сторону врага, увеличивая его силу. Долгий был об этом спор между польскими советниками; Ян из Тарнова, краковский воевода (мнению которого, как человека на редкость опытного, следовали и другие), убеждал лучше привлечь за жалованье своих же, не обязанных воинской службой, рыцарей, как более верных отечеству, не щадя сил, ревностно стремящихся к победе. Однако одержало верх мнение Збигнева из Бжезя, тогдашнего маршалка Польского королевства, что предпочтительнее нанять иноземных и пришлых рыцарей и что это будет выгоднее государству; ведь в случае победы они будут удовлетворены не из средств короля или королевства, но из вражеской добычи; в случае же поражения, не останется ни тех, кто стал бы требовать, ни тех, с кого требовать.

Нельзя оставить в стороне и то, что король польский Владислав до отбытия своего из Нового Сандеца отправил к королю римлян и Венгрии Сигизмунду [180] двух послов, именно рыцаря Завишу из Олесницы, знавшего венгерский язык, и нотария Станислава Цолека, [181] с настоятельной просьбой соблюдать заключенный с ним и утвержденный договор о перемирии. Король, которому наскучили столь частые послы Владислава, короля польского, ответил, что решил ради восстановления мира между королем польским Владиславом и крестоносцами лично отправиться в Пруссию, если только Владислав, король польский, разрешит проезд через свое королевство и обеспечит ему безопасный пропуск; он обещал, что по восстановлении мира между королем и крестоносцами не только будет честно соблюдать перемирие в течение остающихся по договору лет, но даже вступит с королем и королевством Польским в договор о вечном мире. Когда королевские послы возвратились с этим ответом, Владислав, король польский, желая любым способом избежать военного столкновения с крестоносцами, посылает Станислава Цолека, нотария, к венгерскому королю Сигизмунду с письмом, содержавшим полную гарантию безопасности проезда, обещая и ручаясь всецело обеспечить на деле безопасное следование по своему королевству Польскому. Но король римлян и Венгрии Сигизмунд, переменив свое намерение и обещание, данное Владиславу, королю польскому, отказался лично ехать в Пруссию, уверяя, что занят. Однако он отправил двух баронов своего королевства, а именно Николая де Гара, палатина венгерского королевства, и Сцибория из Сцибожиц, трансильванского палатина, родом поляка, герба Остоя; [182] к ним король присоединил Георгия фон Керсдорфа, силезца, [183] будто бы для предотвращения войны, на деле же, чтобы выманить сорок тысяч флоринов, которые магистр и Орден крестоносцев обязались дать королю Сигизмунду в случае объявления им войны Владиславу, королю польскому. Эти послы Сигизмунда, короля римлян и Венгрии, прибыли в Краков еще во время пребывания в Кракове польского короля Владислава, имея с собой двести всадников; король Владислав оказал им самый любезный прием и, одарив их, разрешил ехать в Пруссию через свое королевство, дав трех сопровождающих, которые должны были не только обеспечивать им безопасный проезд, но и заботиться по королевскому повелению о самом щедром удовлетворении всех их потребностей по всему Польскому королевству. Владислав же, король польский, велел послам Сигизмунда, короля римлян и Венгрии, ехать в Пруссию, полагая, что послы либо установят мир и прекратят войну, либо будут свидетелями умеренности требований короля и того, что вся вина за войну ляжет на крестоносцев; сам же он возьмется за оружие и подымет его лишь за правое дело и в самом крайнем случае.

Распорядившись и позаботясь обо всем, что он считал нужным для ведения прусской войны, и оставив в Краковском замке Миколая Куровского, архиепископа гнезненского (который во время прусского похода, замещая короля, имел попечение о всех возникавших делах), король польский Владислав в четверг, перед праздником пятидесятницы, выезжает из Кракова и через Могилу, Прошовицы и Вислицу прибывает в Новый город Корчин. Там он также распустил оставшихся рыцарей и придворных для подготовления к прусской войне, а сам с королевой Анной и небольшим числом юношей и тех рыцарей, которых оставлял для охраны королевства, провел праздники пятидесятницы (8/V), святой троицы и святого тела Христова в Новом городе Корчине. Сюда прибыла к нему теща его, родительница польской королевы Анны, княгиня Анна фон Дек, дочь Казимира II, короля польского (ибо по смерти первого мужа, графа Вильгельма Килийского, она второй раз была замужем за князем фон Деком). Пробыв несколько дней у зятя, и получив пожалованные королем подарки, она вернулась домой.

Справив праздник тела Христова и его восьмидневное отдание [184] в Новом городе [Корчине], Владислав, король польский, в субботу перед днем святого Вита (17/VI) выезжает из Нового города, чтобы отправиться на войну против крестоносцев. Через Стопницу и Шидлов он прибыл в Слупю и там оставался два дня. В течение этих дней он поднимался на рассвете и отправлялся пешком в монастырь Святого креста на Лысой горе, где целый день, преклонив колена, проводил в молитве и творил милостыню, предавая себя и свое дело защите господа и Святого креста. Он возвращался после молений из монастыря ради подкрепления сил только в сумерки, утомленный постом и молитвой в течение целого дня.

В то время многие польские рыцари находились при дворе и на службе у короля римлян и Венгрии Сигизмунда, в том числе: Завиша Черный [185] и Ян Фарурей, родные братья, наследные владетели Гарбова, герба Сулима; Томаш Кальский герба Роза; Альберт Мальский, герба Наленч; [186] Добеслав Пухала из Венгров, герба Венява; [187] Януш Бжозогловый, герба Гжималя; Скарбек из Гур, герба Габданк, и некоторые другие. Узнав, что их государь и природный господин Владислав, польский король, предпринял поход против крестоносцев и что, с другой стороны, между его светлостью и королем Сигизмундом, которому они служили, возникли вражда и раздоры, способные, в конце концов, породить бурю войны, они получают отпуск от короля Сигизмунда (хотя он подарками и различными обещаниями пытался отклонить их от этого намерения и удержать у себя), затем они уходят от короля, оставив все владения, дарованные им королем Сигизмундом в Венгрии, и, отказавшись, сверх того, от его легковесных милостей и весьма щедрых посулов, прибывают к Владиславу, польскому королю, чтобы сражаться против его врагов, крестоносцев и любых других. Король Владислав оказал им благосклонный и ласковый прием, вознаградив их высокое благородство милостями, достойными их верности. Поэтому он и отдал в управление королевский замок Быдгощь. Янушу Бжозогловому, смелому и счастливому рыцарю; отсюда тот многократно одерживал победы над крестоносцами и частыми нападениями причинял им много бед. Но и другие рыцари из этого числа часто блистали геройской доблестью в бою с крестоносцами и во многих других сражениях.

Ввиду истечения срока перемирия между королевством и магистром и Орденом, король польский Владислав выслал дополнительно четыреста конных рыцарей и придворных в Юнивладиславский замок для его защиты и охраны рубежей королевства от вражеского нападения; юнивладиславский староста Боровец снабжал их и их коней всем необходимым. Также и других рыцарей и придворных король поместил в Бресте [188] для защиты против врагов. Так как срок перемирия [189] истекал в день святого Иоанна Крестителя (24/VI), то накануне этого дня те и другие, объединившись вместе около Торуня в бору, [190] который называется Слушовским, расположились в засадах; после захода солнца они подожгли хижины на берегу реки Вислы, а также селения Нешаву, Мужинов и много других, очень красивых и хорошо расположенных селений, принадлежавших тогда магистру и Ордену крестоносцев, в то самое время как магистр Пруссии Ульрих сидел за столом, обедая с Николаем де Гара, палатином Венгрии, и Сциборием из Сцибожиц, послами Сигизмунда, короля римлян и Венгрии, и со многими командорами. Этот пожар (который представлял красивое, правда, но тяжелое для наблюдавших зрелище) произвел слишком тягостное впечатление на прусского магистра Ульриха, который увидел в нем не ущерб, а позор. Допустив много оскорбительных выражений против польского короля и его рыцарей за этот проступок, магистр, говорят, сказал венгерским баронам: «Что это за переговоры вы ведете с нами, якобы посредничая о мире, и сколь они коварны, когда у меня на глазах совершаются пожары, убийства и грабежи моих владений?». На это он получил от венгерских баронов подобающий ответ: «Этот малый и незначащий пожар не повредит переговорам об установлении мира, ибо война имеет свои условия и свое право. Ты обращаешь внимание на небольшой ущерб, нанесенный тебе королевством Польским, но не принимаешь во внимание ущерб, убийства и пожары, которые ты причинил королевству Польскому опустошением и занятием Добжинской земли этого королевства. Итак, чтобы легче и успешнее при нашем посредничестве завязать переговоры о мире, нам кажется благоразумным установить между вами на несколько дней перемирие». Магистр Пруссии охотно согласился с этим советом и обещал со своей стороны соблюдать перемирие в течение десяти дней, письменно подтвердив свое согласие, весьма необходимое и выгодное королю польскому Владиславу и его королевству. Ведь за время перемирия все рыцари и старосты королевства готовились к войне, не обращая внимания на врага; между тем пограничные области не подвергались вражескому вторжению, пока Владислав, король польский, придя со всеми своими силами и вторгнувшись во вражеские земли, не обеспечил всем своим землям большую безопасность.

Выехав из монастыря Святого креста на Лысой горе в четверг, в день святых Гервасия и Протасия (19/VI), Владислав, польский король, приехал в Бодзенцин. Там он пребывал два дня из-за приезда послов от князей столпенского, щецинского и магнопольского, [191] которые предложили королю помощь против крестоносцев, великую и сильную на словах, по существу же и на деле притворную и достойную смеха. Отделавшись от них, король Владислав пошел в субботу (21/VI) из Бодзенцина на Ближины и в воскресенье прибыл в Жарнов, в понедельник — в Сулейов; во вторник, в день святого Иоанна Крестителя (24/VI), прослушав обедню в Сулейовском монастыре и пообедав там, он прибыл в город Вольбож, где его уже встретили, по королевскому повелению, некоторые епископы, советники и почти вся сила польского войска, кроме войск и рыцарей Великой Польши, присоединившихся к королю позднее у Вислы; сюда съехались также и чешский барон Сокол с другими иноземными рыцарями, нанятыми за плату; а также собрались обозы и телеги с бомбардами и съестными припасами и прочее военное снаряжение. Между тем как король Владислав стоял тут три дня, пребывая в постоянных совещаниях с советниками, к его светлости прибыли гонцы от баронов Венгрии Николая де Гара и Сцибория из Сцибожиц с сообщением, что заключено перемирие между королем и крестоносцами на десять дней, считая со дня святого Иоанна Крестителя, и с просьбой королю распорядиться соблюдать его, запретив на это время тревожить нападениями вражеские земли. Король Владислав принимает эти условия, ибо они были весьма выгодны для него и его сторонников, так как за время перемирия войска его Польского королевства и великого княжества Литовского могли собраться и достигнуть земель крестоносцев.