В этом свете совершенно естественным представляется возникновение в 80-х годах XIV столетия проекта польско-литовской унии. Идея объединения усилий для совместной борьбы против общего врага не была новой. Как указано выше, попытки ее реализации были сделаны еще при Владиславе Локотке и принесли известный успех. Вероятно, и в дальнейшем мысль о союзе не исчезала и находила поддержку с обеих сторон, но осуществлению ее мешала борьба между Литвой и Польшей, разыгравшаяся вокруг Волыни. В 1366 г. борьба эта закончилась соглашением о разделе волынских земель. Уния с Литвой представляла в глазах польских феодалов еще и те выгоды, что благодаря ей можно было рассчитывать завладеть украинскими и белорусскими землями, входившими в состав Литовского государства, и таким образом компенсировать недавнюю утерю Галицкой Руси, занятой Венгрией.

Благоприятный момент для заключения унии создался со смертью в 1382 г. короля Польши Людовика (одновременно короля венгерского) и возведением на престол его дочери Ядвиги. Польско-литовская уния была заключена в 1385 г. и скреплена браком Ядвиги с великим князем литовским Ягайлой. Польские феодалы отдавали великому князю литовскому Ягайлу руку своей королевы и признавали его своим королем. Взамен Ягайло обязывался, во-первых, креститься сам со всеми своими многочисленными братьями и всем своим народом, а во-вторых — возвратить Польше все отторгнутые от нее земли. Имелись в виду прежде всего земли, отторгнутые Орденом.

За выполнение первого обязательства Ягайло взялся тотчас же, еще до бракосочетания своего с Ядвигой, приняв с братьями католичество, а затем насаждая его в литовских землях. Обращение Литвы в христианство было весьма важным условием. Выполнение его отняло бы у Ордена предлог для нападений на литовские земли и вскрыло бы исключительно захватническую цель их.

Второе обязательство легло в основу внешней политики Ягайлы и привело в конечном счете к войне с Орденом, закончившейся Грюнвальдской битвой и великим поражением Ордена.

Заключение унии между Польшей и Литвой Орден воспринял как неожиданный и тяжкий удар для себя.

Нападения его на Литву и по-прежнему особенно на Жмудь не прекратились. О них рассказывает и Длугош и орденская хроника Поссильге [385] . Но главные усилия Ордена были направлены теперь на разрушение нежелательной, мешающей ему польско-литовской унии. Поэтому он с великой готовностью принимает в 1389 г. и поддерживает задетого в своих властолюбивых помыслах Витовта и оказывает ему широкую военную помощь в его войне с королем Владиславом-Ягайлом в 1390-1391 гг. [386] А когда в 1392 г. Владислав-Ягайло, стремясь ликвидировать ослаблявшие государство внутренние неурядицы, пошел на уступки в пользу оппозиции и заключил с Витовтом соглашение, сделав его своим наместником в Литве, Орден сейчас же взял под свое покровительство другого литовского князя, Свидригайло, недовольного соглашением.

Как было отмечено выше, все свои нападения на Литву крестоносцы продолжали проводить под прикрытием якобы борьбы с язычниками, придавая им характер крестовых походов, привлекая к участию в них иностранное рыцарство. Одновременно в своей дипломатической переписке, посланиях к папе, к европейским государствам Орден старался убедить их в том, что обращение литовцев в христианство является фикцией.

Отражая нападения Ордена на литовские земли, Владислав-Ягайло не забывал основной задачи, взятой им на себя, — активной борьбы с Орденом за возвращение захваченных им польских земель. Но если король помнил о ней и готов был приступить к ее выполнению, то совершенно другие настроения царили в окружавшей его придворной среде, в королевском совете. Эгоистические интересы малопольских [387] панов, устремлявших свои взоры на восток, отвлекли их от борьбы с Орденом, ради которой в свое время была заключена уния. Эта настроенная против войны группа сумела подчинить себе большинство в совете и привить свои взгляды и королеве.

В 1397 г. Владислав-Ягайло уж совсем было, как пишет Длугош, «устремил все свои помыслы на войну» с Орденом, после того как в руки последнего попала Добжинская земля. Но члены королевского совета отговорили его от такого шага, предлагая договориться с Орденом дипломатическим путем, и выдвинули для этой цели королеву. Ядвига провела несколько встреч с крестоносцами, [388] одна из которых, видимо последняя, описана Длугошем. Переговоры не дали результатов.

Очевидно, мысль о необходимости войны с Орденом твердо завладела Владиславом-Ягайлом после заключения Раценжского мира (1404).

Подобно Витовту, он вовсе не собирался выполнять пункт этого мирного договора, касавшийся Жмуди, и когда возмущенные крестоносцы напали на Литву, король, по рассказу Длугоша, прислал в подмогу Витовту свои отряды. С 1407 г. с ведома Владислава-Ягайлы и Витовта на Жмуди, формально уже отданной Ордену, начались волнения. Также с ведома их жмудины направили европейским государям послания с жалобами на жестокое обращение с ними крестоносцев. В декабре 1408 г. на тайном совещании в Новогрудке Владислав-Ягайло с Витовтом приняли решение о начале войны против Ордена в следующем, 1409, году. [389]

Надо думать, что в этот период изменились настроения и в королевском совете. Очевидно, группировка, до тех пор удерживавшая короля от решительных действий против Ордена, теперь составляла меньшинство, поскольку устремления малопольских феодалов на восток были частично удовлетворены возвращением Польше Галицкой Руси (1387). Верх теперь взяли великопольские [390] феодалы, более других ощущавшие последствия опасного соседства Ордена, и та часть малопольских феодалов, которая ставила интересы родины выше собственных. Среди них несомненно с полным правом можно назвать архиепископа гнезненского Миколая Куровского, епископа познанского Войцеха Ястшембца, подканцлера Миколая Тромбу, маршалка Збигнева из Бжезя, Винцента Грановского, каштеляна накловского, Януша из Тулискова, каштеляна калишского, Мацея из Лабышина, воеводу калишского и других, чьи имена часто встречаются на страницах «Истории» Длугоша.