Конечно, я не могла не заметить его сжатых кулаков, но отступать не собиралась, это было бы ошибкой с моей стороны. Он закатил глаза, глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

– У Вас, леди Оливия, извращенные понятия о добрых делах, доверии и взаимоотношениях между людьми, о методах ведения переговоров и способах убеждения, - язвительно проговорил он. – Может быть, прежде чем разрывать помолвку и обращаться к кому-то с подобными просьбами, стоило не питать иллюзий, а реально оценить себя и смириться с неизбежностью? – и он презрительным взглядом прошелся по моей внешности.

Его последняя фраза была сродни удару или плевку в лицо, хотя, как я посмела так говорить о благородном человеке?! тут нужна деликатность – сродни пощечине, только от неожиданности дошло это до меня не сразу, поэтому, слегка оглушенная, я захлопала глазами и, запинаясь, растерянно пробормотала:

– Смириться с помолвкой? Но … это жестоко… То есть, Вы убеждены, что со своей внешностью я заслуживаю только … издевательства и страдания? Вы всерьез полагаете, что … обычные девушки, в отличие от красавиц, не способны чувствовать вообще? Что мы …они с легкостью переносят боль и унижения?

– Я не собираюсь участвовать в Ваших, так называемых, добрых делах и, вообще, иметь с Вами каких-либо дел, прошу на будущее это запомнить, -закончил он с окаменевшим лицом, проигнорировав мой вопрос, и направился к выходу.

– Я запомню, - прошептала я, но он уже не слышал.

Я обессилено упала в кресло, от обиды и унижения хотелось плакать, но приходилось сдерживаться. Жалеть себя буду позже. И дело было даже не в том, что мой план не сработал, да и какой это на фиг, план? Так, единственный шанс, который в тот момент позволял мне оправдать разрыв помолвки и предотвратить скоропалительную свадьбу, вот и решила его использовать. Стыдно, что опять подвела отца, и теперь не имеет значения, что в прошлом была не я, важно, что сейчас пообещала ему и не сделала. А еще, что, может быть, по первостепенности и уступало рухнувшим планам, но вот по значимости, по эмоциям, которые накрыли меня и не давали нормально дышать, было не менее важно: Торин мне понравился. Причем понравилось в нем все: непроницаемый взгляд его голубых глаз, благородная осанка, непринужденная походка хищника, его умение слушать собеседника, его манера говорить, заставлявшая слушателей ловить каждое слово. Мне нравилось смотреть на него, наблюдать за ним, хотя поначалу даже себя приходилось убеждать в том, что не спускаю с него глаз исключительно в интересах дела. Но вот теперь, после этого разговора, все изменилось, хотя, правильнее будет сказать – встало на свои места. Пелена с глаз моих спала, наступило, как говорится, отрезвление. И дело не в том, что он отказал в моей просьбе, это бы меня не удивило и не обидело, но вот его слова «…не питать иллюзий, реально оценить себя и смириться с неизбежностью», намеренно произнесенные в оскорбительной для меня форме, перечеркивали образ благородного человека, на который он претендовал в начале разговора. Нет, он не стал казаться менее красивым, но его реакция на мою просьбу позволила рассмотреть и другие черты, скрывавшиеся за маской добропорядочности и принципиальности, как луч света, проходя через призму, позволяет разглядеть спектр цветов, только вот эти цвета представляли собой набор мутных оттенков, то ли просто были не видны из-за налипшей грязи. Я не знала, что мне делать, сомнений в том, что подобные попытки с другими «джентльменами» потерпят фиаско, не было, еще и «бонус» возможен в виде обнародования подробностей моего предложения. В молчании графа я, несмотря ни на что, была уверена. Натянув на лицо безмятежную улыбку, я вышла из комнаты и побрела к герцогине.

– Леди Ренита, Вы позволите вновь присоединиться к Вам? – просипела я, голос почему-то сорвался.

Она бросила на меня встревоженный взгляд, молча кивнула и, нахмурившись, снова стала смотреть на танцующие пары.

– Не имею привычки соваться в чужие дела, но хотелось бы понять, какую цель Вы преследуете? – спросила она, не глядя на меня.

– Простите, что не сказала ранее, не хотела обременять Вас своими проблемами, - вяло отвечала я: - Мне необходимо в ближайшее время заключить фиктивную помолвку, чтобы мои младшие сводные сестры смогли быть представлены ко двору и посещать балы.

Герцогиня удивленно посмотрела на меня, а затем задала неожиданный вопрос:

– А почему Вы выбрали такой … странный способ, разве не проще было бы посещать королевский университет?

– Университет? – ошарашенно переспросила я.

– В этом новом учебном заведении, созданном по указу Его Величества, образован специальный факультет для представительниц высшего и среднего сословия, в отличие от факультетов, которые посещают мужчины, там обучение бесплатное. Формально из титулованных особ учиться могут все желающие, но фактически туда идут леди, не сумевшие выйти замуж. А вот девицы из нетитулованных сословий должны с помощью каких-то опросов заслужить право учиться там, - сообщила она и, глядя в мои удивленные глаза, спросила: -Вы разве не знали?

Я помотала головой из стороны в сторону, потому что от волнения не могла говорить.

– Я была уверена, что Вы ищете пару, чтобы выйти замуж.

– Я ничего не знала, - смогла, наконец, ответить я и тут же принялась уточнять: - Леди Ренита, если я буду учиться в столь замечательном университете, означает ли это, что мне не нужно будет присутствовать на балах и приемах и выходить замуж, а мои сводные сестры напротив, смогут посещать светские мероприятия?

– Целый букет проблем! – задумчиво промолвила герцогиня, а потом ответила на мой вопрос: - Ваши сестры, действительно, смогут быть представленными ко двору и посещать балы и приемы, если Вы будете заниматься в университете, но это не лишает Вас возможности выйти замуж и, уж тем более, бывать на балах. Обучение в университете девушек повлекло за собой некоторые изменения в правилах этикета к неудовольствию многих, но против воли короля никто не посмел пойти.

– К кому же мне следует обратиться, чтобы меня приняли в университет? – спросила я, с трудом сдерживая охватившее меня радостное возбуждение.

– Во-первых, обратиться к руководству университета должен Ваш отец, а во-вторых, кажется, Вы уже опоздали, учиться начали несколько месяцев назад, - ответила леди Норман.

– Ничего страшного, я смогу наверстать упущенное, - уверенно сказала я. – Леди Ренита, не знаю даже, как благодарить Вас за столь невероятную новость. Рассказав об университете, Вы помогли мне избежать новых ошибок. Приходится только сожалеть, что не знала о такой возможности раньше.

– Что ж, Оливия, желаю Вам удачи! – произнесла строгая пожилая дама, в глазах которой я увидела искреннее беспокойство за меня.

Торин плохо помнил, как покинул комнату, где разговаривал с леди Оливией, пришел в себя только, когда оказался в зале, музыка и шум обрушились на него и привели в чувство. Лавина эмоций, среди которых преобладали гнев и злость опутали его сознание и не давали спокойно мыслить. Этой девице удалось то, что уже давно не могли сделать даже его недоброжелатели. На некоторое время граф перестал себя контролировать, его чувства и эмоции возобладали над разумом, и он даже позволил выплеснуться им. Торин не мог вспомнить, когда с ним такое было в последний раз. Сейчас, вежливо улыбаясь встречавшимся на его пути придворным, он думал только о том, чтобы поскорее оказаться дома одному, сбросить эту маску благопристойности и побыть самим собой. Торин не замечал, как дамы, завидевшие его издалека и устремившиеся навстречу, взглянув в его глаза, вдруг внезапно замедляли шаги и плавно отступали в сторону. Улыбки мужчин, намеревавшихся с ним заговорить, так и застывали на их лицах после того, как они встречали холодный, как лед, и острый, как нож, взгляд графа. С любезными улыбками они расступались перед ним, стараясь не препятствовать его целенаправленному продвижению к выходу.