— Много чего знаю, много чего умею, — так же спокойно отвечает, пока я не могу отвести взгляд от стола. — Не видно, что это носили.

Разумеется, я ведь даже думать боялась о родных, не то чтобы носить хоть что-то, принадлежавшее им.

— Некоторые вещи приносят слишком много боли, чтобы всюду таскать их с собой, — я обвожу указательным пальцем среднего размера белый камушек на золотом кольце с тиснением и продолжаю, хоть и немного в шоке от происходящего. — Мы поругались накануне, и было сказано много обидных вещей. Отец был против Германа, и в общем…последнее воспоминание окрашивается в болезненные "цвета" скандала. Как-то все пошло не так.

Агапов молча кивает и молчит. Одинокая слеза все-таки скатывается по щеке, когда я слышу утробное.

— Твои мама и папа не хотели бы, чтобы ты зарывала свою жизнь. Уверен, они были бы рады видеть тебя счастливой, а не увязшей в болоте сожаления. Дети и родители часто ссорятся, но не перестают от этого любить друг друга.

Не ожидала, что он скажет это, и почему-то в груди невыносимо ноет от, казалось бы, простых слов. Вновь повисает молчание. Не верится, что мы можем сидеть вот так и не ругаться, какой-то сюрреализм.

— Когда он стал таким? — перевожу тему, не называя имен.

Агапов все понимает и недовольно отвечает, играя желваками.

— Ну почему же стал? Мимикрировать у него получалось всегда лучше, чем у кого бы то ни было.

— Это же наш друг был. Мы ведь все дружили.

— Мы да, но вот дружил ли он? — и я впервые задумываюсь над его словами имея более полный спектр информации. Когда мужская ладонь грубо касается моего лица, я забываю, как дышать. — Ты горячая. Ложись. Нечего себя изводить.

Уверенно заявляет Влад и поднимается со своего места, протягивая мне руку. Я медлю, смотрю на мужчину снизу вверх и наконец-то вкладываю руку в его широкую ладонь, второй подхватывая мешочек с украшениями. Позже я обнаружу, что только одной вещи там нет.

Но именно о пропаже обручального кольца я горевать не собираюсь.

15

МНОГО ЛЕТ НАЗАД

Я выпала из жизни, это официально. Боль сковала тело слишком крепко, реальность размылась. В своих горестях я закрылась от всех, даже от родных, которые то и дело наяривали мне без конца и края, явно чувствуя неладное и пытаясь все выяснить в своей манере. Но я была просто неживая.

Меня предал самый главный человек. Самый нужный. Мой. Тот, который был для меня всем, с самого малого возраста. Тот, который защищал от всех бед. Для которого я была дороже всех, как мне казалось. Но как больно и горько разочаровываться в таком человеке, это как будто бы внезапно умирает твой близкий.

Да, для меня такое сравнимо только с этим, как бы грубо это ни звучало.

— Вита! — Агата схватила меня за руку, пока я шла по пустым коридорам университета. Сессия закрыта, я только книги сдала, а дальше планировала уехать домой. Агапова избегала после нашего одного единственного разговора. От воспоминаний о нем кровь застывала в жилах и хотелось разгрызть себе конечность в кровь, чтобы хотя бы физическая боль затапливала душевные переживания.

— Да стой же ты!

— Агат, я не хочу говорить, — я скинула с себя руки подруги. Превозмогая фантомные боли в запястьях, в очередной раз оторвала от себя цепкий захват Агаповой. Смотреть на подругу не было сил.

— Зато я хочу! Он уезжает, дура ты! Он забрал документы и уезжает!!! — девушка встала передо мной, испепеляя злобным взглядом. Агата в гневе была фурией, и эта фурия сейчас обрушилась на меня с такой силой, что становилось даже страшно.

— И что? Я тут причем?

Гримаса гнева исказила лицо.

— Серьезно?! Ты как вообще можешь, Вита?! Он ведь тебя любит, а ты ведешь себя….как…— подруга смерила меня пренебрежительным взглядом, а потом выплюнула. — Как стерва, последняя и наглая стерва. Больно ей, я видела вчера и слышала, как именно тебе было больно. Как и пол-общаги!

Слышать это было больно, но к боли мне было не привыкать. После такого-то разговора с бывшим.

— Как кто? Ну пускай я буду стервой, а не человеком, которые не хочет прощать предательство.

Да, я тоже поступила так себе, но от этого мне становилось даже чуть проще, легче. Агапову все равно не больно, ему было явно просто обидно, что я не пресмыкалась перед ним, как он на то рассчитывал. Поздно я все поняла. Ох, поздно.

— Да не мог он! Ясно тебе! Зато ты…как ты быстро переметнулась.

Это был шлепок по лицу, удар ниже пояса. Но я мужественно стерпела все, втянула носом воздух и прикрыла глаза, заставляя себя не реагировать. Нет. Дальше только выдержка смогла бы мне помочь.

— Мне плевать, — пустой взгляд остановился на шокированном лице бывшей подруги. Теперь я отчетливо понимала, что с этого момента Агата не будет со мной даже здороваться, не говоря уже о большем.

— Отлично. Отлично. Вит, ты для меня больше не существуешь. Все.