Внутри что-то вспыхивает, а сердце начинает биться часто-часто, сбивая ритм дыхания. Взгляд Акима темнеет и мужчина медленно сглатывает.

– Нужно перевязать… – хрипло тянет он, а я не сразу понимаю, что он о ране.

Аким берет полотенце и обмотав им мою ногу, отворачивается к шкафу. Слышу как его дыхание тоже далеко от нормального, но пытаюсь об этом не думать. Позже, когда окажусь в безопасности, закрыта изнутри в своей комнате, я поразмыслю о том, что это вообще было сейчас, но пока все, о чем я могу думать – это как быстрее убежать, не сделав ничего такого, о чем буду потом жалеть.

Аким тем временем открывает шкафчик над умывальником и достает оттуда аптечку. Быстро порывшись в ней, он находит бинт и подходит ко мне.

– Что же ты все таки искала ночью в темноте?

Его вопрос звучит тихо, но я слышу в нем стальные нотки. Мужчина нежно заматывает мне рану, слишком правильно делая перевязку, что я не сразу слышу вопрос.

Спохватившись, я выдаю первое, что приходит на ум.

– Кухню.

– Как интересно… – вкрадчиво тянет Аким. – А почему свет не включала?

– Так боялась… разбудить боялась всех.

– Невероятная забота о людях, которых ты не знаешь…

Между нами повисает неловкое молчание, а я закусываю губу. Ну не говорить же ему, что я боялась, что меня заметит именно он. Не хотелось обнаруживать свое присутствие посреди ночи в чужом доме, да еще и по такому дурацкому поводу.

Вспомнив о еде, мой желудок, будто нарочно выдает громкое урчание.

– Теперь понятно. Ты голодна. Что ж не пришла на ужин?

Откуда он и это знает? Удивляюсь я мысленно, но сама отвечаю:

– Уснула. Устала вот и уснула.

– Хорошо, Рита, готово! – нехотя отпускает мою ногу Аким.

– Спасибо вам, правда. Но я, наверное, пойду…

Соскальзываю с края ванной и иду к двери, в спину слыша лишь тихое:

– Куда?

– Так спать… – растерянно отвечаю я, обернувшись.

– Нет. – Только и говорит Аким, прежде чем снова подхватить меня на руки. Я оказываюсь прижата к его обнаженному торсу, ощущая жар сквозь тонкую ткань халата. Упрямо уперевшись руками в его грудь, я взвизгиваю:

– Пустите, слышите? Я могу дойти сама!

– Не кричите, Рита, мы идем на кухню. Вряд ли у вас получится дойти с перевязкой. Не сопротивляйтесь.

Да, ему легко говорить. Это не он сейчас чувствует то, чего не должен чувствовать нормальный человек в данной ситуацию А именно жар внизу живота и дикое желание ощутить руки мужчины, который несет меня, на своей обнаженной коже.

Боже, что со мной?

Это его забота! Все дело в ней! Всю жизнь я видела от мужчин, включая отца только безразличие, и слышала неизменно повторяющуюся фразу «Хватить ныть, соберись». Ни разу мне никто не бинтовал раны и не дул на коленки. А вот теперь я таю. И перед кем? Перед тем, кого еще вчера ненавидела всем сердцем? Я и сейчас его ненавижу, но к этому чувству присоединилось другое, более навязчивое и болезненное.

Я должна взять себя в руки!

– Вот и пришли! – выдает мужчина и аккуратно усаживает меня на высокий барный стул.

Он по-деловому ищет что-то в холодильнике и выставляет передо мной разные блюда.

– Что бы вы хотели? Тут есть салат, жаркое, лазанья… Или вы вегетарианка?

– Нет-нет! Мне все равно. Я была бы рада и кусочку хлеба с чаем.

– Да? А почему не с водой? – ехидно замечает Аким, а я замираю, не зная что ответить.

– Это шутка, Рита! Ешьте и отправляйтесь спать. Завтра возьмите выходной!

– Спасибо… – тяну я.

Почему он такой добрый? Еще днем рычал на меня, а сейчас его будто подменили? Сколько же он носит масок?

Я беру первое блюдо, которое попадается под руку и накладываю его себе в тарелку. Аким тут же забирает ее у меня и под мой вопросительный взгляд, ставит в микроволновку.

– Не стоит так заботиться обо мне… Вам наверняка завтра рано вставать…

– Определенно… – прищурившись, тянет Аким, уперевшись ладонями в стол напротив меня.

– На зачем тогда…

– Ешьте, Рита, и не задавайте лишних вопросов! – говорит Аким и ставит передо мной тарелку с дымящейся лазаньей.

Я быстро ем, чувствуя на себе его внимательный взгляд, но голод берет свое. Я всегда хорошо питалась. Великое заблуждение, что танцовщицы питаются воздухом, поэтому такие тонкие. Нет, мы просто очень много тренируемся и у нас просто не успевает отложиться ничего лишнего.

Покончив с едой, я встаю, чтобы помыть тарелку, но Аким закатывает глаза.

– Я вижу что вы не привыкли получать помощь, не привыкли к заботе, но будьте так добры, перестаньте делать все назло.