Ясно, что он верил в свою победу. Поскольку у него было недостаточно сил для решающего удара, император избрал своей стратегией нарушение коммуникаций союзников, чтобы усложнить их взаимодействие. Каждый раз он нападал на противника с тыла, умело концентрируя свои силы так, что умудрялся окружить противника, превосходящего его вдвое, а то и втрое. И все же, как подчеркивает Клаузевиц, император недооценивал «старика Блюхера», родившегося в 1742 году. Он смеялся над ним даже больше, чем над «генералом сипаев» Веллингтоном, говоря, что Блюхер «похож на быка, бросающегося на все, что кажется ему представляющим опасность». На острове Святой Елены, впрочем, он признавал: «Старый негодяй всегда атаковал меня с одинаковой яростью и, как бы сильно его ни били, мгновенно вновь оказывался на ногах, готовый к новому сражению».

В течение всей своей карьеры Наполеон имел тенденцию недооценивать противника, будь то армия, генерал или государственный деятель. Наиболее очевидными примерами можно считать его постоянную недооценку мастерства русских и британских военных, макиавеллистских качеств Меттерниха и профессионализма Веллингтона. Он был обречен на провал в 1814 году, так как не принимал во внимание стратегические качества Блюхера и Шварценберга. По его мнению, ни один противник не был его достоин.

Блюхер перегруппировался и пошел на Париж в начале марта. Император атаковал его настолько успешно, что тот едва смог найти убежище за стенами Суассона. 7 марта Наполеон настиг его у Краонна и разбил. Блюхер бежал к городу Лаону. На следующий день император атаковал его с 40 тыс. против 100 тыс. солдат, попробовав на этот раз лобовую атаку, однако потерпел поражение, стоившее ему больших потерь. Несмотря на то, что, как сам он признавал, «юная гвардия таяла, как снег», он выбил Блюхера из Реймса 13 марта, а неделей позже схватился со Шварценбергом у Арси. К этому времени мальчиков, которых он называл своей армией, косили болезни, голод и истощение, в результате чего у него осталось всего 30 тыс. человек. Надо было искать людей или сдаваться. Как и всегда, Наполеон решил продолжать игру. Узнав, что союзники движутся к Парижу, он решил не встречать их, а отойти на восток, пополняя армию из местных гарнизонов. Он знал, что национальная гвардия и парижские рабочие будут сражаться за свой город, что его брат Жозеф способен сам организовать свою оборону. В конце концов и у маршала Мармона было 8 тыс. пехотинцев, 3 тыс. сабель и 60 пушек. Мармон уверил императора, что тот может рассчитывать на его поддержку. Однако Наполеон был настолько беспечен, что послал Марии-Луизе нешифрованную записку: «Я решил отправиться к Марне, чтобы выбить врага из Парижа». Записку перехватил русский патруль, и союзники после обсуждения решили продолжать наступление на Париж. Мармон пытался остановить их при Фер-Шампенуазе, однако легко был отброшен прочь.

Император приказам оборонять Париж до последнего человека, хотя бы город и был превращен в груду развалин. [49] В Париже не было никаких укреплений, даже уличных баррикад, и Жозеф Бонапарт оказался неспособен мобилизовать горожан. 200 пушек стояли на Марсовом поле, а еще 60 — на Монмартре 30 марта Мармон подписал перемирие, чтобы спасти город от уничтожения. Блюхер и Шварценберг вошли туда на следующий день. Это был конец.

9 марта союзники подписали договор, который обязывал их воевать до полной победы над Наполеоном Бонапартом и не признавать никакой капитуляции, кроме безоговорочной. 3 апреля Сенат, ловко манипулируемый Талейраном, сместил императора. Тремя днями позже Людовик XVIII был приглашен занять французский трон.

Мы уже знаем, что еще весной 1812 года и даже до войны с Россией высшие офицеры французской армии были обеспокоены. Нет причин не верить Меттерниху, говорившему, что к лету 1813 года они были в отчаянии. Последней соломинкой был отказ их господина заключить мир. Когда он поспешил в Фонтенбло после падения Парижа, он еще мог набрать более или менее приличную армию из войск, находившихся южнее Луары. Но его маршалы уже были сыты по горло. Немного известно о заговоре офицеров в 1814 году, кроме того, что сам император надиктовал в ссылке, но можно предположить, что этот заговор зрел уже в течение какого-то времени. Принято говорить об этом событии, как о чем-то спонтанном, но у нас есть основания полагать, что это было заранее спланированное действие, причем инициатор его остался неизвестным.

По версии императора, в Фонтенбло, после Принятия парада 4 апреля, Бертье сказал ему, что маршалы просят об аудиенции. Когда они вошли, то их сопровождали представители Верховного суда, включая и Коленкура. Один из маршалов заявил, что все будет потеряно, если император не отречется. «Армия деморализована, измождена и дезорганизована. Дезертиры повсюду. Мы не можем надеяться вернуться в Париж, Любая попытка сделать это будет гибельной». Они не сказали ему, что большинство младших офицеров горят желанием продолжать сражение. Император подписал отречение. Впоследствии он клялся, что сделал это только чтобы избежать гражданской войны, Даже маршалы Бертье и Ней — «храбрейшие из храбрых» — отвернулись от него, хотя и боялись, что он прикажет расстрелять их. Еще одно, безусловное отречение он подписал 11 апреля. На следующий день он попытался покончить с собой при помощи яда, который носил на шее в шелковом мешочке, однако резкая боль после приема вызвала рвоту, он остался в живых. 20 апреля, после театрального прощания со своей гвардией, он покинул Фонтенбло и отправился на Эльбу, где союзниками ему было определено место изгнания. Одному из охранников он сказал: «Я отрекся, но не сдался.»

Не стоит искать сходство между заговорами офицеров в 1814 и 1944 годах. Отношения Наполеона и его маршалов скорее напоминали отношения Гитлера со своими товарищами по партии, но никак не отношения фюрера со своими генералами. Веллингтон впоследствии предположил, что Наполеон боялся своих маршалов, однако это не соответствует действительности. Они были обязаны ему всем, тогда как он втайне презирал их. Это напоминало отношение Гитлера к таким людям, как Геринг и Гиммлер.

История в 1814 году была не той, которой можно было бы удивить Гитлера. «Возможно, я, как никто другой, способен понять, что чувствовал Наполеон», — диктовал он Борману 26 февраля 1945-го. Ко времени своего последнего кризиса он постоянно читал «О войне». Клаузевиц считал, что, если бы Наполеону в 1814 году не пришлось воевать на своей земле, он мог бы и не проиграть (Веллингтон разделял это мнение). Он считал, что самой большой ошибкой Наполеона было то, что после побед при Шампобере и Монмирае он переключил свое внимание с пруссаков на австрийцев. Он объясняет успех императора в 1814 году умелым использованием ошибок противника и рассечением его сил. Клаузевиц уверен, что падение Парижа сыграло решающую роль в крахе Наполеона, даже если считать, что взятие вражеской столицы и не означает победы в война, как это было с Москвой.

Модель — «гений быстроты», по словам Геббельса, — потряс союзников сохранением Западного фронта. Нет сомнения, что некоторые его успехи были возможны только благодаря вдохновляющим речам Гитлера, которые тот адресовал ему. 16 сентября фюрер обратился ко всем дееспособным мужчинам с призывом сражаться с фанатичной верой в победу, в то же время предупреждая войска, что выбор у них только один — «держаться или быть убитыми!». Однако, подобно Наполеону, он был органически неспособен вести оборонительную войну. Новые бомбардировщики дальнего действия, которыми обладали союзники, не только обеспечивали им превосходство в воздухе, но и разрушили последние заводы, производившие синтетическое топливо. Подобно императору в 1814-м, Гитлер решил попробовать последнее «западное» наступление, пусть даже для этого и пришлось бы снимать резервы с Восточного фронта, как сделал император, когда отозвал гвардию из Испании. Впрочем, он позволил войскам, сражавшимся с русскими, оставить. 88-миллиметровые зенитные орудия, которые использовались ими против танков противника, ослабив тем самым тех, кто на западе вынужден был сражаться с самолетами союзников. Танкам выделялась и львиная доля горючего (для люфтваффе приходилось экономить). Фюрер выбрал Арденны, помня свой триумф 1940 года. Четыре стоявшие там американские дивизии были недоукомплектованы и плохо снабжались. Гитлер решил атаковать по семидесятимильному фронту, имея главной целью Антверпен.