— Мог бы и возразить, — рычу я со злостью.

— Мог бы, но не очень хотелось. Как дела, как...

— Это ты купил отель? — я стараюсь говорить спокойно, только выходит плохо.

— Ты уже поняла...

— Конечно, я все поняла! Не сегодня, так завтра бы поняла, когда начала работать на тебя ассистенткой. Как ты хотел это скрывать? То, что из-за тебя мы на улице!

— Не на улице. Через пару месяцев появится хорошее общежитие, намного лучше прежнего. Это временная мера, чтобы в будущем всем было лучше.

— Но не мамам с детьми.

— А мамы с детьми и не должны жить так.

— Не всем мамам повезло...

— Я позабочусь о тебе.

— Да какого черта я должна это все слушать…

— Я. Позабочусь. Считай это моим долгом. Во всем отеле в трудной ситуации оказалась только ты. В общежитии с детьми жили только двое. Олеся увольняется, ты остаешься со мной. Остальные рады новому жилью. Вопрос решен, и я даже слушать больше ничего не хочу.

Он говорит так решительно и безапелляционно, что мне становится страшно. Руслан больше не кажется мне мягким и милым, будто он не то чтобы притворялся прежде, но определенно очень старался для меня и Аленки. Я ведь помню, каким жесткий в рабочих вопросах он может быть. Думаю, обычной жизни это тоже касается. Он может вспылить, если все идет не так, как он считает нужным. Только я не та, кто его успокоит. Я — та, кто соберется и уйдет, потому что это все вообще не мои проблемы.

— Алиса, ты куда? — это звучит так строго, будто я сорвалась с места посреди важного совещания.

— В номер.

— Собралась сбежать?

— А разве мне есть куда?

Я его больше не слушаю, решительно качу коляску вперед. Слава богу, шаги не раздаются за спиной. Ну, конечно, он за мной бегать не будет. Он просто не отпустит. И я не могу избавиться от ощущения, что меня по рукам и ногам связали, не могу смириться с тем, что я и Руслан — застряли в одной лодке.

Не могу, не могу, не могу.

— Все еще здесь? — мимоходом бросает мне Виолетта, спустившаяся вниз в летнем платье и шляпе, видимо, на прогулку перед ужином.

Не могу ее слушать. Не могу. Не могу.

Просто игнорирую.

— Алиса! А у меня Алена записана на занятие в бассейне, на развивающие занятия и к бебиситеру до вечера, — ко мне навстречу выплывает Маргоша, менеджер детской зоны. Она руководит всеми развлечениями для маленьких постояльцев.

Ну, конечно! Ужин… Руслан оплатил полный пакет развлечений для малышки, чтобы мы спокойно отужинали с его… как там она говорила? Маман?

— Во сколько она записана?

— Ну вот я как раз за ней и шла!

Маргоша шла сама за Аленкой? Это что-то новенькое, сколько Руслан ей заплатил сверху?

— А кто будет плавать с ней и кто бебиситтер?

— Тренер Артем, — я киваю, потому что знаю Артема, он хороший парень. Мы с ним знакомы давно. Иногда он разрешает тайком водить Аленку в бассейн, потому что врач говорил про кривошею, а после о том, что малышка ленится переворачиваться на животик. Так как денег у меня на эти занятия, конечно же, нет, он звонит, когда есть возможность задержаться после смены или кто-то из клиентов отказывается от плановых уроков.

— Так Аленка к нему пойдет? — спрашивает Марго. — Занятие входит в расширенный пакет анимации, но, разумеется, мы не настаиваем и можем заменить его игровой зоной.

— Алена знает Артема и с удовольствием пойдет к нему, но игровая — тоже хорошо, — киваю я, потому что это доченьке и правда нужно. Я всегда переживаю, что слишком мало времени уделяю ее развитию.

— Замечательно. На развивашки к Оле, она же ваш бебиситтер.

Меня топит облегчение, я благодарно улыбаюсь и со спокойной душой передаю коляску Маргоше. Оля прекрасный специалист. Первые месяцы, пока мы с Олесей осваивались, она очень поддерживала нас, постоянно советовала что-то. Да и вообще мы с ней неплохо общаемся. Она гиперответственная, с опытом и хорошо знает Аленку.

— Я передам вещи. И подготовлю кроватку, чтобы Оля уложила Аленку.

— Конечно, — Маргоша приторно улыбается, как делает это, общаясь с клиентами, а мне не по себе.

Эта вышколенная идеальная сотрудница не из тех, кто в обычное время даже здоровается со мной. У нее модельная внешность, самомнение до небес и такое же огромное желание найти мужа среди одиноких папаш, которым она улыбается гораздо вежливее, чем мамочкам.

— Спасибо, — говорю, продолжая гадать, сколько стоит ее улыбка мне.

— Не стоит, это наша работа, — слышу искусственное и даже вздрагиваю от пробежавших по спине мурашек. Никогда не привыкну быть постояльцем, а не сотрудником.

До номера я добираюсь так быстро, что не замечаю, как ехала в лифте и шагала по коридору, а потом запираюсь в нашей половине комнаты, закрыв на четыре оборота смежную дверь, ведущую к Руслану. Я даже не вынимаю ключ из замочной скважины, чтобы он не смог вставить свой с той стороны. И понимаю, что впервые за долгое время я одна. Не на работе, не за делами. Просто одна, сама по себе. И да, мне дали это время, чтобы нарядиться и накраситься, но я могу лечь спать, в тишине поесть, просто смотреть в потолок. А вместо этого меряю комнату шагами и злюсь.