Одним словом, звезды сложились так, что это случилось: у меня как раз наступило время, непригодное для любой траты денег. То есть, полное их отсутствие. Я был полнейшим банкротом, потому что потратил все свое состояние на два литра пива. И вот тут-то судьба решила: «ага». Настало время для Истины.

Восстановлю цепочку событий: пиво ласково, как новорожденное дитя, брошено в мой пакет. Я выхожу из пивной и иду обратно. Я иду обратно той же дорогой, но впечатлений остается гораздо меньше. Меньше, зато качественней: я чувствую только огромную вселенскую любовь к миру вокруг. Я радуюсь пиву.

А когда я захожу домой – вижу у самого порога лужу.

Раз. Я испытываю приступ брезгливости.

Два. Вспоминаю, что ни кота, ни собаки у нас нет, вздыхаю с облегчением, но через лужу все-таки перешагиваю.

Три. Еще раз вспоминаю, что собаки у нас нет, а кота тем более.

Возникает вопрос.

И теперь, господа присяжные, пришло время познакомить вас с универсальной формулой, которой можно решить любой вопрос, возникающий в нашей квартире. Это та самая задача, ответ на которую уже содержится в ее условии, «прочитай еще раз и все поймешь», как любят подтрунивать над детьми учителя математики.

Как вы могли заметить, квартира наша. А наша она потому, что помимо меня в квартире имеется Лаврентий.

Имеется – не в смысле имеет самого себя. Упомянуть это я считаю крайне важным, потому что желание материть Лаврентия – та самая слабость, с которой мне приходится бороться регулярно. Кто-то безуспешно бросает курить, а я – материть Лаврентия. На самом деле, нет никакой весомой причины его не материть. Напротив, поводов предостаточно. Лаврентий поставляет эти поводы регулярно, почти с заводской точностью. Не матерю его я не потому, что не за что, а потому, что мне мои нервы дороги. И если я начну всерьез его крыть, то это займет слишком много времени и сил.

А у меня пиво. Его пить надо. Я, можно сказать, занятой человек.

Так вот, нашей квартира была именно потому, что в ней нас содержалось двое: я и Лаврентий. Он просто со мной жил. Но с этим «просто» у нас регулярно возникали непомерно проблемные сложности. «Просто» Лаврентия можно разве что материть.

Задымившаяся проводка – это так, для разогрева. Я от этого запаха просыпаюсь по утрам, как нормальные люди от кофе.

Поэтому лужа у порога в тот день меня совершенно не удивила. Вопрос о ее местонахождении был риторическим. Дело, разумеется, в Лаврентии, а знать подробности мне незачем.

Как и полагается рядовому гражданину, с аномалиями в жилище разговор я держал короткий: вытер все насухо. Так едва зачатый, да и то риторический, вопрос исчерпался ведром, содержимое которого я вылил в унитаз.

После этого я пошел в свою комнату и благополучно забыл обо всем на свете. Вода на полу находилась в самом низу моего списка всего на свете, а в очереди на забывание стояла самой первой.

После двух литров пива я и вовсе заснул, а разбудил меня звонок в дверь.

Когда я вышел из комнаты, вода оказалась на своем прежнем месте. Не то, чтобы меня это удивило – я скорее восхитился целеустремленностью такого примитивного вещества. Во даёт, а. Отчасти из уважения, но в основном из-за мерзкого стрекотания звонка, кнопку которого по ту сторону двери неустанно терроризировал чей-то палец, я решил пока воду не убирать и смело наступил в лужу босыми ногами.

Вода, кстати, оказалось теплой, но это не придало моему решительному шагу комфорта: мне снова пришлось напоминать себе о том, что домашней живности мы не держим.

Еще я подумал, что на полу могут быть разлиты какие-то химические реактивы – потому что кто его, Лавра, знает! – и над моими ступнями нависла ощутимая угроза.

Для верности я подождал пару секунд. Чуть тряхнул ногой, чтобы, в случае правдивости моей догадки, ошметки плоти слезли с голой кости, но нога даже не дымилась. На вкус и запах таинственную жидкость я проверять не стал, но осмелился снова наречь её водой.

Дверной звонок продолжал стрекотать.

Но – оцените силу моей веры в человечество! – о Лавре я подумал далеко не сразу. Это сейчас я могу злорадно указать на виновника пальцем, а тогда просто смирился с происходящим. О Лавре я вообще куда лучшего мнения, чем он заслуживает.

Стоя в луже голыми ногами, я смутно ощущал, что вода меня будто бы гладит. Даже приятно, вода-то теплая. Гладит по пяткам и поднимается все выше.

Да, оказалось, что уровень воды в луже поднимается. В нее, как в маленькое озерцо, впадал ручеек, бегущий через весь коридор. Его исток находился где-то за поворотом на кухню.

Симпатичный дачный ландшафт за городом.

Дверь все-таки пришлось открыть. Я уже догадался, что звонили соседи снизу.

– Мы снизу, – агрессивно сообщила дама в дверном проеме. Даже не поздоровалась.

Она лишь подтвердила мою догадку, но я решил не отвечать, что уже знаю. Ей, должно быть, уже досталось.

Только представьте себе эту картину: вот эта дама в офисном костюме, она же не ходит за пивом в дальнюю лавку, как я. У нее есть работа. Пришла она сегодня с работы, непременно уставшая и злая на какую-то рабочую неурядицу, а в квартире дождь. Наверняка еще и прям на ремонт, не станет же она жить так, как мы. Это у нас с потолка штукатурка летит, как с волос перхоть. Нам-то терять нечего на этом потолке, я бы даже, может, обрадовался, если бы с него дождь пошел. Но для нее это непорядок. Вот она и пришла с нами ругаться.