Шрифт:
Методы ненасильственных действий
1. Методы ненасильственного протеста и убеждения
2. Методы отказа от социального сотрудничества
3. Методы отказа от экономического сотрудничества. Экономические бойкоты
4. Методы отказа от символического сотрудничества. Забастовка
5. Методы отказа от политического сотрудничества
6. Методы ненасильственного вмешательства
Те страны, которые оказали достойное сопротивление навязываемой революции, были подвергнуты внешней агрессии. К примеру, В Ливии при руководстве Каддафи, люди не хотели революции. Стоимость одного литра бензина составляла 0,14 $. Новобрачным государство дарило 64 000 $ на покупку квартиры. Образование (отечественное и зарубежное) оплачивало государство, медицина, коммунальные услуги за квартиру, электроэнергия были бесплатные. Понятно, что, несмотря на западную пропаганду, народ Ливии не хотел изменений революционного толка. Тогда пришлось прибегнуть к помощи бомбардировок самолетами НАТО, вооружению маргинальной оппозиции и спящих ячеек Аль–Каиды, подразделений Французского иностранного легиона, Британского спецназа САС, частных военных компаний. Ливия была повержена в хаос, в нецивилизованную среду. По данным исследования международной консалтинговой компании Geopolicity только бюджетные потери Ливии составили около $14 млрд. Большой урон был нанесён инфраструктуре страны, встали все нефтеперерабатывающие заводы, высокого уровня достигла инфляция. Результатом гражданской войны стал фактический развал Ливии как единого государства. Реальная власть в стране принадлежит множеству ополчений, созданных по территориально–племенному принципу — межплеменная борьба, которую сдерживал режим Каддафи.
Какие выводы актуальны с практической точки зрения? Различные методы превращения цивилизованной территории в нецивилизованную существовали всегда. И данные методы не обязательно предрекают военную агрессию. Наибольшей популярности набрали так называемые «гибридные» войны и бескровные революции. Можно заключить, что «все новое — это хорошо забытое старое». Отличия современного мира от древнего — только в наличии технических средств, применяемых в целях ослабления территории и ее превращения в нецивилизованную. В дальнейшем такая территория становится покорной и управляемой, а подконтрольные людские ресурсы используют на благо третьих стран. Правительство территории становится «марионеточным», а люди легко ведомы социальными гарантиями и «подачками», поскольку перекладывание ответственности на некие третьи лица и социальные институты позволяет обеспечивать существование в надежде на защищённость и мнимую безопасность собственного «завтра».
ГЛАВА 12 НАЛИЧИЕ ТРЕТЬЕЙ СИЛЫ ОБЕСПЕЧИВАЕТ РЕАЛИЗАЦИЮ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ ЗАМЫСЛОВ
У выходцев постсоветского пространства, начиная с эпохи перестройки, складывалось субъективное представление (и нередко весьма иллюзорное) касательно такой политической системы, как демократия: народ своими голосами выбирает реальную власть; народ заказчик социальных процессов; люди, приходящие к власти — это слуги народа. Спустя какое–то время наступило разочарование, люди начали замечать тот факт, что заявленные демократические ценности расходятся с ожиданиями избирателей, а публичные политические фигуры — это декоративные элементы социально–политических процессов, всего лишь наемные менеджеры. Реальная власть всегда анонимна и за нее не голосуют избиратели. В национальном и мировом масштабе эта схема одинаково рабочая. Те, кто перетягивает «нити» экономических и социально–политических процессов, всегда будут невидимой, тайной властью для остальной массы людей. И рычаги, которые они используют — такие же скрытые от общественности. В контексте этого Майер Ротшильд говорил:
«Дайте мне контроль над выпуском денег в государстве, и мне плевать, кто будет писать его законы».
Как только римские патриции заложили фундамент капитализма, когда для узаконивания своих социальных неравенств внесли в римское право ряд положений, при котором один человек или группа лиц, может обладать неограниченными материальными ресурсами (не имея никакой ответственности перед обществом за то, как они эти ресурсы используют) — начались войны перераспределения этих ресурсов.
Капитализм выражается в соперничестве: кто больше накопит или добудет материальных благ, ресурсов, денег, тот и обретет больше финансовой власти без всяких ограничений предела накопления капитала. Правило одно: «У кого больше ресурсов — тот прав!» Деньги любят тишину, и власть имущие всеми силами следуют этому правилу, но при этом активно пользуются современными достижениями и технологиями в ведении войн за капитал. Поэтому за видимыми фигурами всегда стоят невидимые, те кто обладают реальной властью капитала, а тайная экономика и тайная политика — неизменные рычаги контроля. Но недостаточно иметь капитал, надо понимать весь ход истории, ее перипетии. Власть, деньги и информацию всегда контролировали Знающие ход истории. У истории не одно дно, по принципу «китайской шкатулки», — выставленные фигуры на вид мировой общественности, не являются реальной властью и заказчиками мероприятий геополитического масштаба. Такого плана заказчики не мыслят категориями авраамических религий (иудаизм, христианство, ислам) — добро/зло, они в другом измерении, и полюс их мышления сдвинут к религиозно–философскому и мистицизму.
Как только демократия пересекается с капиталом, культура превращается в массовое бескультурье, информация — в пропаганду, знания — в хаос беспорядочных сведений. Остается только вопрос управляемости или неуправляемости нецивилизованной территорией. Процесс управления для достижения истинных целей — скрытый процесс. Заказчики специальных мероприятий, истинные злодеи всегда хотят остаться в тени — в этом искусство интриг. Только скрытность преступных мероприятий позволяет обеспечить успех. Если факт преступных намерений становится публичным, достоянием общественности, то спецоперацией это уже не является, а перед нами прямая военная агрессия, с видимым инициатором и известными мотивами.
Капитализм не может себя воспроизводить как система без структур наднационального управления. Ведь капитализм в мировом масштабе с экономической точки зрения — это единое целое, а с политической точки зрения — это сумма государств. Отсюда, безусловно, вытекают противоречия между капиталом и государством, мировым и национально–государственным уровнями. Разногласия между капиталом и государством снимает наднациональная структура управления, которая может состоять из монархов, промышленников, банкиров, землевладельцев, торговцев.
Крупная буржуазия, в какой бы стране она не находилась, прежде всего ее финансовый сегмент, всегда имеет и имела интересы, выходящие за национальные рамки, за пределы государственных границ — своих и чужих. И реализовать эти интересы можно, только нарушая законы — своего государства или чужих, а чаще и своего, и чужих одновременно. Причем речь идет не о разовом нарушении, а о постоянном и систематическом, которое, следовательно, должно быть как–то оформлено. Одно дело, когда капиталу противостоит слабая или даже не очень слабая политика в Азии, не говоря уже об Африке, — здесь достаточно силового варианта, «дипломатии канонерок». А как быть в мире равных или относительно равных: Великобритания, Франция, Россия, Австрия, со второй половины XIX в. — Германия, США?
Андрей Фурсов. Криптополитэкономия западных элит
Соответственно, прямые военные действия не эффективны, для решения проблем нужны новые комбинированные методы и технологии, которые, решая задачи мирового капиталистического класса, снимали бы противоречия между капиталом и государством, транснациональным экономическим и национальным политическим интересом и, наконец, между мировой экономической целостностью и мировой государственно–политической суммарностью. Поэтому структуры, которые могли бы продвигать такие методы и технологии, представляются: