– А о чем пишет? – допытывался Айдемир.

– Чтобы кунаки царя скинули?

– Он о любви пишет. О любви всегда легче по-французски.

– О любви? – удивился Муртазали.

– Он что, в горянку влюбился? Князь, а не знает, что наши по-французски не понимают.

– Это письмо жене, – пояснил Аркадий.

– Она в Шуру приехала, чтобы к нему поближе, а он пишет, чтобы уезжала обратно.

– А ты не врешь? – усомнился Муртазали.

– Хунзах где, а Шура – где? А письмо мы здесь отобрали.

– Не хотите – не верьте, – пожал плечами Аркадий.

Но Муртазали только махнул рукой и отправился проверять посты.

– Зачем вы пишете по-французски? – спросил Айдемир.

– Я слышал, вы с ними воевали и французы даже вашу Москву сожгли.

– Погоди, Айдемир, – ответил Аркадий.

– Придет время, и вы по-русски заговорите.

– Как это? – прищурился Айдемир.

– Зачем?

– Ты же вот говоришь.

– Я – другое дело, мне надо.

– И другим надо будет. После войны.

– Ты хочешь сказать, что царь победит?

– Не знаю, – ответил Аркадий.

– Но думается мне, что царь от Кавказа не отступится. Войск у него много, а война, сколько она ни длись, все равно когда-то закончится.

Айдемир помолчал, размышляя над словами Аркадия, и решил, что он точно – сумасшедший. Но вдруг спросил:

– А зачем царь с нами воюет?

– По правде сказать, никто этого не знает, – ответил Аркадий.

– Как – не знает? Почему?

– Военная тайна.

Айдемир удивленно потер висок.

– У вас что, других врагов нет? Зачем Францию лучше не накажете? Может, и я бы тогда против французов воевать пошел.

– Тебе-то Франция на что?

– Твою же Москву сожгли, – удивился Айдемир.

– А ты – мой кунак!

– Идут! – донесся торжествующий крик дозорного.

Все собрались на гребне, обращенном к Салатавии. Оттуда, левее от дороги, проложенной Граббе, поднимались по тропе всадники. Впереди ехал Ташав-хаджи. Один из его мюридов держал новое знамя наиба.

– Значит, будете снова штурмовать Удачное? – спросил Аркадий.

– Разве ваши офицеры не исполняют приказы? – спросил Айдемир.

– Исполняют, – ответил Аркадий.

– Как долг велит.

– Мы тоже исполняем приказы имама, – сказал Айдемир.

– Или ты думаешь, что мы побоимся?

– Нет, но… – замялся Аркадий.

– Эта женщина, которой было письмо, она там.

– В укреплении?

– Да, – кивнул Аркадий.

– Она ехала с отрядом, чтобы найти своего мужа.

– Ее сюда не звали, – поморщился Айдемир.

– Даже муж, сам говоришь, велел ей убираться.

– Но ее могут убить! – воскликнул Аркадий.

– Нас всех могут убить, – ответил Айдемир.

– И наших жен тоже. Всем было бы лучше, если бы Граббе не лез, куда не просят, а женщины сидели по своим домам.

Горцы радостно махали руками Ташаву и свистели, давая знать, что ждут его на перевале. Но Аркадий становился все мрачней. Он бросился к другому краю перевала, откуда было видно укрепление. Но поднимавшийся из ущелий туман укрывал отроги. И все же Аркадий знал, что Лиза где-то там, в лагере, в фургоне маркитанта Аванеса.

Аркадий очень беспокоился за Лизу и лихорадочно изобретал разные, порой фантастические способы ее спасения. Но все они были отвергнуты Айдемиром как смехотворные или попросту безумные. И тогда Аркадий решился на крайнее средство – выкрасть несчастную Лизу, а заодно и свои пистолеты, по которым очень скучал. Он пойдет в укрепление и скажет, что бежал из горского плена и что его самого выкрали мюриды как проводника Граббе. А теперь он знает все дороги и может указать лучший путь к Ахульго.

Айдемир посовещался с Муртазали, и они согласились, но с условием, что Аркадий передаст не только письмо Лизе от ее мужа, но и серебряный рубль одному из возниц провиантского обоза.

– Рубль? – удивился Аркадий.

– Старый долг, – сказал Муртазали.

– Вдруг погибну, а уходить на тот свет с долгами – грех.

Рубль спрятали в подметке сапога, чтобы не отобрали, когда будут обыскивать. Рубль этот был необычный, в нем содержалась записка, в которой был указан час, когда возница, преданный Шамилю, соберет надежных людей и они откроют ворота укрепления.