Да, накрыли к обеду на веранде по распоряжению лорда Герберта Фламме. Да, сопровождали леди Елену туда. Да, был крик и грохот, одна из горничных испугалась мыши, скакала как горная коза и уронила стойку с подарочным серебряным сервизом, украшавшую коридор. Да, из ее жалования вычли затраты на восстановление поцарапанного пола.

Нет, леди Елена не отходила никуда с того места, где ее оставили. В малый храм вошла в одиночестве. Там было пусто, поисковые заклинания четко показали, что кроме нее в помещении никто другой не присутствовал, даже жрец-смотритель.

Лорд Герберт в это время уже был за столом вместе с дочерьми. Нет, в момент исчезновения леди Елены вреда он ей не мог причинить.

А вот куда именно вел портал из храма, вычислить не удавалось. Обычно остаются хотя бы какие-то следы. Обрывки заклинаний, хотя бы вектор можно определить. Тут же этот вектор словно упирался в стену. Елена испарилась, ни остатки энергии переноса, ни артефакты, надетые на нее, не позволяли вычислить, где же она сейчас. Его жена словно испарилась. Будто исчезла из мира.

Или… перенеслась в свой.

Прошло несколько дней. Приглашенные в помощь маги все проверили и перепроверили. Восстановили хронологию событий. Отследили все возможные чары. Были опрошены абсолютно все разумные существа, обитающие во дворце.

Елены не было в этом мире. А несколько жрецов, которых тоже пригласили на помощь в расследовании, сумели определить, что живое существо, находившееся в пентаграмме в момент активации, перенеслось на родину.

Где именно эта родина, они не знали. Но божественное слово, услышанное ими, было именно таковым.

Филипп так и не переносился больше ночами к жене, а она к нему. Темное время суток проходило в одиночестве и думах. В попытках найти способ либо затянуть Елену сюда, либо перенестись к ней и вернуться сюда вдвоем. Или, если иначе никак, остаться с ней в ее мире. Он не успел осмотреться на Земле, но, если придется, освоится и найдет способ выжить.

Одно Филипп знал точно. Он женат. Другой жены ему не нужно. А эту он любит. Вот так, незаметно, не понимая того и не осознавая до конца, он влюбился и пропал.

До конца своих дней этой жизни он хочет быть рядом с ней. Осталось понять, как это осуществить. И найти виновных.

Филипп не верил, что произошедшее — случайность. Кто-то тщательно спланировал и совершил эту череду «случайностей», которые не причинили вреда женщине феникса, но убрали ее с глаз и из его жизни.

И он упорно думал на дядюшку Герберта или на Луидору, хотя и не мог подтвердить свои подозрения фактами. Первый в этот момент был в другом месте и на глазах слуг, а вторая — замужем и на другом конце королевства. Разумеется, это не исключает того, что действовали нанятые ими специалисты. И вот как раз это и пытались выяснить по приказу Филиппа.

Кто, когда, как, кто нанял, чем платил или угрожал, как именно все провернули и каковы условия?

— Ну и зачем? — спросила Цасси, прогуливаясь по яркому солнечному залу, отделанному янтарем и яшмой.

— Это не я. Смертные сами все осуществили. Я их только свел, — открестился бог лета.

— Ну, не только. Ты сжульничал, подкинул яйцо феникса. И допустил, что он сумел провести женщину в свой мир.

— Но ты ведь тоже помогала соединиться влюбленным.

— Котики, друг пламенный мой. Котики. Без котиков и зеркал переход неосуществим, и ты это знаешь. А ты нарушил равновесие. Смертные прошли между мирами с материальными вещами и драгоценностями. Так нельзя.

— Но никто же не знает об этом, — поморщился бог лета. Ему не нравилось, что Цасси указывает на его промахи.

— Ты уверен? А как же покровители мира женщины? Я не рискую связываться с ними напрямую и нарушать их правила. Ты знаешь уговор, дорогой друг.

«Дорогой друг», который уже целую вечность пытался перестать быть другом и стать кем-то более близким как к душе, так и к телу роскошной снежной красавицы, с досадой поморщился.

Но тут же взял себя в руки, подошел к Цасси, предложил ей локоть, чтобы сопроводить на прогулку, и спросил:

— Но ты ведь мне поможешь, несравненная?

— Не так быстро, — тонко улыбнулась богиня зимы и поправила вырез роскошного белого шелкового платья, расшитого ледяными снежинками. — Мое время еще не пришло. Снега еще не укрыли миры своими волшебными покрывалами. Время зимних чудес еще не наступило.