Родители порывались меня забрать к себе, мол, нечего обременять подругу, когда есть собственная семья и те, кто могут позаботиться. Но Наталка уперлась и не отпустила меня. Сказала, что и так почти не видимся. И нет уж, раз я попала в ее загребущие ручки, то выпустит она меня на волю только полностью здоровой.

Одежду и гаджеты она мне привезла из моей квартиры. Сим-карту телефона я восстановила, вставила ее в свой старый смартфон, так как мой прежний остался в мире Филиппа.

А больше ничего не происходило. Я ела, спала, читала, смотрела фильмы, пила лекарства и витамины, созванивалась с коллегами и родителями, общалась с Наташей, когда та была дома.

Наконец меня выписали, сотрясение прошло. Врачи велели беречься. Я вернулась в свою квартиру и вышла на работу.

Филиппа не было. Ничто не напоминало о его существовании и о том, что мне все это не приснилось. Почти ничто. Драгоценности и одежда, в которых я шла на обед к лорду Герберту, лежали в шкафу. А вот скорлупы от огненного яйца я не нашла. И Наташа сказала, что когда она приходила ко мне поливать цветы, то скорлупок не было, но была бело-розово-золотистая труха, похожая на песок. Она ее смела и выбросила, думала, что мусор.

Я затаилась и ждала. На душе было… да фигово мне было. Я скучала. Но верила и надеялась. Ведь если феникс неведомо как очутился тут, да еще и получил новую запасную жизнь, то как-нибудь снова все устроится. К тому же, раз он смог пройти с Земли туда, в свой мир, названия которого я так и не узнала по непонятной для меня самой причине, то сможет и сюда шагнуть ко мне.

Ведь сможет?

Захочет ли?

Я верила, что захочет. Ну не мог он притворяться. Да, Филипп ни разу не сказал, что любит меня. Ну так и я не говорила этого вслух. Мне хотелось верить, что между нами было больше, чем курортный роман.

Время шло. Работа, отдых, дача родителей, дни рождения родни и друзей. Пролетели лето и осень. Я нервничала, ела неполезную еду. Срывалась на вкусняшки. Заедала стресс и печаль. Потом бралась за ум и начинала питаться правильно и полезно, в попытках скинуть нажранные килограммы.

Не подавала виду, как мне грустно на душе. Пару раз нарыдалась до икоты, а потом взяла себя в руки и стала дальше жить. Да, мне плохо и больно. Да, сказка закончилась. Принц мой остался в другом мире. В мире волшебства, эльфов, магии, фениксов. Там, где двое в постели горят одним пламенем не фигурально, сгорая от страсти, а в прямом, самом таком обычном смысле — пламя перетекает по коже обоих.

А татуировка, появившаяся после обряда обручения, перестала меняться. Она разрослась и щекоталась после того, как мы стали близки с Филом. Но с возвращением на Землю все застабилизировалось. Большая, красивая птица, покрывающая всю руку до плеча и перекинувшая хвост мне на спину.

Коллегам сказала, что делала ее в тату-салоне. Да, так захотелось. Да, картинка странная, но ведь красивая же? Ну и все. Тем более что с приходом осени все переоделись в закрытую одежду и рисунок стал невидим посторонним.

С моего возвращения домой пролетело четыре месяца, шел пятый. Декабрь закрутил своей лихорадочной предпраздничной суетой. Новогодняя мишура на витринах и площадях, подготовка к Рождеству, обычная лихорадка конца года.

Мы с Наташей договорились встретиться в привычную за долгие годы дату — день рождения Варвары. Пусть она сама уехала, но привычка у нас сохранилась. К тому же число действительно удобное: вторая половина декабря, день зимнего солнцестояния, накануне католического Рождества.

Я в день встречи уработалась до невменяемого состояния. И хотя спешила в кафе, все равно опоздала. Наташа уже была на месте и ждала меня.

— Привет, привет, прости! Виновата, каюсь! — торопливо выдала я и расцеловала подругу.

— Раздевайся. Я не расстроена, потому что коктейль скрасил мне ожидание.

Я отошла в вешалке, сняла шубу, аккуратно ее пристроила среди пальто, пуховиков и курток других посетителей. Несмотря на середину недели, зал кафе был почти полностью заполнен.

Вернулась к столику, где Наталья спокойно отглотнула красивого бирюзового коктейля из запотевшего бокала. Она в этот момент посмотрела на меня, округлила глаза, прыснула изо рта напитком и закашлялась.

— Эй, ты чего? Постучать по спине? — спросила я, торопливо присаживаясь на свободный стул.

Подруга покачала головой, отмахнулась и, мучительно откашливаясь и вытирая выступившие слёзы, что-то изобразила жестами. Чтобы не мешать, я пока открыла меню.

Аппетит у меня последнее время возрос, зима ведь, холодно. Да и грусть-печаль я заедала. Филипп остался лишь в моей душе, мелькнув волшебной летней сказкой, магическим чудом.