Мужчина замолчал. По колебаниям от него вновь послышалось замешательство.

— Простите, я могу поговорить с вами тет-а-тет?

— Ну уж нет, говорите при мне! — Габи не дала вставить мне и слова.

В целом, секретов от жены у меня не было, так что я не возражал — лишь махнул рукой, чтобы док продолжил. Несколько секунд цварг молчал, явно собираясь с духом, а потом вывалил скороговоркой:

— Все знают, что у цваргов организм меняется с появлением привязки. Я думаю, господин Вейлор, что ваша новая любовница вам очень подходит в плане совместимости, несмотря на то что леди де Бьён беременна. Я бы рекомендовал как можно больше проводить времени с вашей беллезой…

Что там рекомендовал бы док ещё, я не расслышал, потому что хватал Габи под грудь, которая за секунды превратилась в разгневанную шипящую тигрицу и явно намеревалась выцарапать глаза цваргу.

— Любовницей?! Беллезой?! Да что ты говоришь, шарлатан рогатый! Да подавись ты своими рекомендациями, да чтобы у тебя рога обломались, а хвост отвалился…

От яростных эмоций жены и хорошо транслируемого желания убить «рекомендатора» док взвизгнул что-то вроде «да приструните эту бешеную, или я вызову охрану!» и выскочил из собственного кабинета, а мне пришлось взять Габи на руки, так как она сопротивлялась, и, прижимая к груди, донести до лимузина. Персиваль с каменным лицом открыл дверь перед нами дверь и поднял перегородку.

Что может быть опаснее разъярённой ревнивой эльтонийки? Только разъярённая ревнивая беременная эльтонийка. Это даже не взрыв ядерного реактора, это в разы более неконтролируемое и непредсказуемое природное явление.

В салоне, когда я принялся покрывать жену поцелуями и убеждать, что она у меня одна-единственная, Габриэлла немного успокоилась и переключилась с медицинского центра на более приятное занятие. Я посадил её на колени, она потёрлась, и мы как-то одновременно решили, что до квартиры дорога длинная…

После того как я утихомирил Габи самым проверенным и действенным методом, она прижалась к моей груди и выдохнула в подмышку:

— Вейлор, я тут подумала насчёт дока…

Я напрягся.

— Не думай о нём. Главное, мы получили ответ — это никакая не опухоль и не болезнь. Сетчатка неожиданно начала восстанавливаться, хуже точно не будет.

— Да нет же. — Она ударила по груди своим кулачком. — Послушай!

К счастью, от неё снова пахло сладкой ватой, ванилью и шоколадным ликёром.

— Слушаю. — Я улыбнулся.

— Я тут подумала, а может, док увидел мой живот, услышал, что мы всего пять лет в браке, и решил, что это наш первенец?

Тема была болезненная. После рождения Верены мне и в голову не пришло, что Габриэлла может забеременеть почти сразу же снова, а потому средствами предохранения мы не пользовались. Женщины моей расы если и рожали, то, как правило, раз в десять лет, не чаще… Зато о том, что скорая повторная беременность не норма даже для эльтониек, я узнал, когда пришло гневное письмо от гинеколога жены с её родной планеты… Её док в красках рассказывал, какой я изверг, что измываюсь над здоровьем эльтонийки, и грозился пойти с жалобой в Аппарат Управления Эльтона. В общем-то, следом пришёл и штраф, и ещё гора писем однотипного и не очень приятного содержания. Габриэлла со смехом выкинула всё в утилизатор, даже не читая, а я до сих пор беспокоился, что неосознанно мог нанести ей вред.

— Ну, — хмуро сказал я.

— Так Верена же тоже бета-волны излучает, — продолжила Габи. — А мне только-только по ночам стало тяжело вставать, и ты взял обязанности на себя… Кормить, менять памперсы. Я вот думаю, может, это и есть те самые колебания, которых тебе не хватало? Чтобы запустить процесс регенерации.

Я открыл рот, чтобы возразить, но так и замер. А ведь действительно. И ведь логично, что мой ближний круг чуть расширился. Вероятно, я этого не почувствовал потому, что всегда с Габи, всегда сыт в плане бета-волн…

— Выходит, не зря я решила, что вторая девочка нам нужна поскорее. — В голосе эльтонийки послышалась улыбка. — Теперь с самой первой ночи ты к малышке вставать будешь. Всё исключительно ради твоего зрения!

И расхохоталась, зараза такая.

Конец.