— Знаешь что… — озлобленный чиновник аж покраснел от переполняющей его ненависти, — я не намерен больше терпеть тебя и твои мерзопакостные выходки! Убирайся вон из моей лаборатории и больше не приходи сюда, никогда! Никогда, слышишь?!

— Раз вы меня отпускаете, — ученый сделал паузу, — позвольте забрать Алину. Она вам все равно не нужна.

— А вот черта с два! — парировал Долгожитель. — Свою милую дочурку ты никогда больше не увидишь. Я передам ее другим специалистам. Ты все равно со своей задачей не справляешься!

— А вы не боитесь, что, если я выйду отсюда, то немедленно обращусь в милицию?

На лице начальника появилась кривая усмешка.

— Ты не сделаешь этого. Причины две — умрешь сам и помрет твоя дочурка.

— Значит, у вас только один компромисс. Оставить меня здесь, чтобы я продолжал свою работу.

— Ты можешь продолжать работу, но с дочерью ты больше не увидишься. Считай, что ее у тебя больше нет!

Валерий покраснел от злости и чудом смолчал, чтоб не выдать свой план.

“Меня это все равно не удержит. Рано или поздно я заберу свою дочь!”

29

А тем временем прошло уже больше полугода. Валерий считал дни и часы, искал подходящего случая, чтоб выкрасть свою дочь. Его чудом оставили продолжать эксперимент, но отношение к нему резко изменилось — с равнодушного на негативного: другие ученые устраивали настоящие подставы, подкидывая лишнюю и даже ненужную работу, совершали глупые ошибки и, порой, не давали просто отдохнуть. Могли поднять посреди ночи, ничего не объясняя, а после высказывать претензии на пустом месте. Валера забыл, когда в последний раз виделся с Алиной, ибо ему всячески мешали повидаться с девочкой: Лиза, приставленная к ней медсестра, не подпускала его даже на сантиметр.

30

Алина постоянно хрипела, пытаясь дышать через рот. В груди все жгло, а кожа нестерпимо чесалась. Длинные, цвета воронова крыла, волосы полностью слезли, и вместо них зияла лысина. Кожа на голове начала покрываться язвочками, а те, в свою очередь, невыносимо зудились и разрастались еще больше.

В палату, где лежала девочка, вошла Лиза. Она везла перед собой тележку, на которой лежали заранее приготовленные шприц и баночка спирта. В комнате стояла невыносимая вонь — кожа на теле девочки гнила заживо. Лизавета, подавляя рвотные позывы и отвращение к подобному зрелищу, смазывала ожоги спиртом и зеленкой, но это не спасало.

Алина начала часто болеть, ибо в открытые раны попадали инфекции и вирусы.

— Нужно что-то делать, — как-то раз Лиза навестила своего сожителя у него в кабинете. Все свое свободное от работы время Долгожитель проводил наедине со своими мыслями и терпеть не мог, когда кто-то или что-то его отвлекало. — Девочка гниет прямо на глазах. Знаешь, хоть я и медсестра, и должна быть привыкшей ко всему, но даже для меня это слишком.

— Лизонька, душа моя, — мужчина улыбнулся и поманил девушку к себе. Та, виляя бедрами, подошла к нему и обхватила левой рукой за шею, позволяя гладить себя по слегка выпирающему животу, — ради тебя все что угодно! Я прикажу нашим перебинтовать девчонку. И после можешь дальше ставить ей уколы.

— Да я и сама могу! — Лиза развела руками. — Даже лучше твоих работников. — Она присела на край стола и выпрямила затекшие ноги.

Долгожитель, воспользовавшись моментом, провел рукой по ее ногам. Лизавета томно вздохнула и закатила глаза от приятного прикосновения. Она села к сожителю на колени и принялась его целовать, стараясь не замечать, как пальцы мужчины развязывали пояс на ее платье. Их поглотила взаимная поглощающая страсть — Долгожитель, смахнув все свои бумажки на пол, усадил любовницу на столешницу и принялся ее раздевать.

Валерий с озадаченным видом отошел от двери. Заглянув еще раз в узкую щель, он понял, что времени у него навалом.

Валера собрался с духом и рванул в палату к дочери.

31

Валерий тихонько отворил дверь и незаметно вошел в палату. Путь к девочке преграждала ширма. Аккуратно обойдя ее, безутешный отец едва не упал в обморок от увиденного. На постели в распахнутом виде лежала его дочь, все тело которой покрывали жуткие ожоги. Малышка тяжело дышала, из ее груди вырывались хрипы. В помещении стоял жуткий и невыносимый запах.

“Она долго не проживет…” — промелькнула мысль в голове ученого. Он лишь раздраженно от нее отмахнулся. “Я унесу ее отсюда, увезу в больницу, и ее спасут, обязательно спасут!” — это было больше похоже на самоутешение. Валерий отказывался верить в увиденное. Ему хотелось надеяться на лучший исход. И, чтобы больше не терять ни секунды драгоценного времени, подхватил дочь на руки и вышел из палаты, оглядываясь по сторонам и направляясь по темному коридору до выхода.

Он не знал, куда ему следует идти, а лишь следовал по наитию. Валерий с дочерью на руках блуждал по темным помещениям, надеясь выйти к свету. Потеряв уже всякую надежду покинуть злополучную лабораторию, Валера внезапно вышел в главный зал, заставленный столами и стульями. Над ними возвышался еще один кабинет Долгожителя, с огромным окном, за стеклом которого никого не было. Царил полумрак, работающих людей не оказалось и, воспользовавшись отсутствием возможных препятствий, побежал дальше.