Когда спасительная дверь показалась, Валерий изо всех сил приблизился к ней и толкнул свободной рукой от себя.

Резкий свет больно ударил по глазам, и ученый прикрыл веки ладонью.

— Ты надеялся удрать от нас и унести нашу добычу, Валерий Легасов?

Он не мог поверить в происходящее.

Он проиграл битву за жизнь девочки!

— Мы никому не позволим разрушить наши планы. Ребята, хватайте его, а девчонку отнесите обратно!

Валерия обступили со всех сторон. Заломили руки за спину, выхватив у него заранее девочку, еле живую.

Что было дальше, Валерий помнил плохо. Его схватили, потом долго куда-то тащили, а все остальное погрузилось в полное беспамятство. Возможно, появившийся резкий провал в памяти результат отчаяния. Или это просто шок?

32

Алина очнулась на следующий день. Она разлепила слипшиеся от гноя глаза и увидела вошедшую в палату медсестру. Лиза катила перед собой тележку с медикаментами и бинтами. Остановившись, надела перчатки и, подойдя к девочке, принялась мазать ее ожоги и открытые язвы спиртом.

Алина поморщилась. Ей хотелось плакать и позвать маму, но она сдержалась, отведя взгляд пронзительных синих глаз в сторону.

Лиза тем временем закончила смазывать девочку спиртом и, взяв бинты с каталки, принялась перебинтовывать ей руки и ноги. Лицо девушки скрывала марлевая повязка — в палате окна отсутствовали, вентиляторы стояли выключенными (экономия!), и от невыносимой вони можно было спастись, не заходя в комнату.

— А где мой папа?

Лиза бросила взгляд на девочку и промолчала.

— Я хочу к маме и папе!

Медсестра, закончив перебинтовывать малышку, сняла перчатки и бросила их на каталку:

— Отдыхай. Позже тебе поставят новый укол.

И Лиза поспешила выйти из палаты, прикрыв за собой дверь.

33

Прошел еще месяц.

Алина просыпалась через каждые два часа. Нестерпимая боль пронзала ее хрупкое тело, мешая спокойно спать. Ожоги полыхали адским огнем, язвы зудились — их хотелось расчесать до самых костей, только чтобы прервать эти мучения. Иногда девочку выворачивало. Она не могла больше нормально воспринимать еду и ходила под себя, не в силах встать с постели.

— Папа! Где папа? Я хочу к папе! — кричала Алина, мечась в своей постели. — Мама, забери меня отсюда!

— Сколько мы еще будем ее мучить? — Лиза повернулась к Долгожителю — тот стоял возле палаты со спрятанными руками в карманы пиджака и поджал губы, вперившись взглядом в мечущуюся девочку. — Боже, о, мой господин, у тебя ничего не получится! — девушка молитвенно сложила руки. — Ну почему ты меня не слушаешь? Неужели я перестала для тебя что-то значить, а, господин?

Долгожитель повернулся к девушке. И, не произнеся ни слова, поцеловал ее в губы.

— Не волнуйся, скоро все закончится. Я это чувствую, — произнес он. — А чтобы ты не страдала, душа моя, — мужчина взял любовницу за руку, — я предлагаю заняться более приятными вещами, чем лицезрение чужих страданий.

Лиза грустно улыбнулась. Бросила на сожителя преисполненный любовью взгляд и позволила себя увести.

34

Пространство наполнилось белесым туманом, окутывающим словно пуховая перина. В этом месте не было ничего. Пустота не давила всей своей тяжестью, а наоборот будто утешала, даря покой и умиротворение.

Алине не хотелось возвращаться обратно на землю, где девочку поджидали боль и новые издевательства человека, похитившего ее и мучающего на протяжении года. Иногда ей казалось, что прошло от силы лет десять, и время не залечивало ее раны, а наоборот продлевала нечеловеческие страдания.

— Она могла бы стать самим богом, — этот до боли знакомый голос звучал откуда-то со стороны, разрывая окружающий девочку белесый туман, — но она такая же слабачка, как и все эти мерзкие гнилые людишки!..

Ты же хочешь ему отомстить, верно?

И снова голос. На этот раз незнакомый женский голос. Одновременно мягкий и успокаивающий, убаюкивающий, словно мать укачивала на своих руках плачущего грудного ребенка. В этом усыпляющем тоне раздавались оттенки девочкиного голоса, такого юного и хрупкого, но слова из ее уст вырывались взрослые и четкие.

Алина видела себя со стороны. На ней не осталось ни шрамов, ни ссадин, ни ожогов, разрывающие нежную кожу на куски и выпускающие невыносимый запах. Даже во сне эта вонь врывалась в сознание, не давая насладиться минутами покоя. Она все та же маленькая невинная девочка с длинными, цвета воронова крыла, волосами и пронзительным взглядом синих глаз. На ней была одежда. Школьная форма — волнистая темная юбка, белоснежная блузка, белые гольфы и лакированные туфельки, блестящие, словно начищенные. На голове роскошный бант.