Но седьмой ранг стрелявшего – это также не частный бизнес. Это однозначно всё то же государство, ибо семёрки на вольных хлебах – как правило, владельцы концернов. Минимум, члены советов директоров.

Они по чужим офисам в пять утра не бегают и физкультурой за второсортных не занимаются.

– Ну и говно, – абсолютно спокойно произнесла Светлана вслух, не поясняя, что имеет в виду.

Может, семёрка ему мозги и промыла?

Начальство согласится не копать, спокойствие всем дороже. Хорошо было бы не упоминать концентраторы в протоколах вообще, не было их – и всё. В крайнем случае, дело натянуть на Барласова – всё равно второсортный. Подоить его перед этим, конечно, потом понести по статье.

К сожалению, утопия. У криминалистов своё кино, свои жетоны и за них искин вообще на девять десятых сам пашет. С тем не договоришься.

Ладно. Раз геморроя не избежать, возьмём деньги. Но покрутить его ещё стоит на всякий случай: просто чтобы понимать, где какая сторона.

Группа была с высокой степенью вероятности не с улицы, это криминалисты только что выдали официально. Ствол ожидаемо чистый, но тут никто и не надеялся.

Главное: семёрка-призрак, всех перестрелявший и живущий пока только в её голове – тоже не сирота. И он не против Барласова, раз последний жив и предлагает деньги ей (что многое меняет).

Хоть бы выяснить, за кого играть в случае чего.

– Прошу вас предоставить доступ к записям вашего видеонаблюдения. – Светлана подвесила голограмму над столом.

– Прошу вас предоставить доступ к записям вашего видеонаблюдения. – Фролова явно кое-что для себя решила.

Предварительно, не окончательно, но уже прогресс. И я даже предполагаю, что именно.

Интересно, какую фигню она подвесила над столом? Напоминает конструкт подполковника-криминалиста в соседней комнате, но другие цвета, форма, кое-что ещё отличается.

– Без проблем, но только при условии, – качаю головой.

– Вы же заявляли, что не против сотрудничества со следствием? – она не очень убедительно изображает недоумение. – Как это понимать?

– Я не отказываюсь, просто обозначаю границы своих интересов. Имею вполне официальное предложение: давайте соблюдать ЗАКОН.

– Вы это о чём? – старшая лейтенант наконец дочитала между строк.

– Есть процессуальный кодекс, – я успел просмотреть по диагонали, идеологию уловил. – В нём прописан порядок выемки, в том числе такого плана. Я не вижу у вас сейчас двоих независимых свидетелей, граждан первой категории соответствующей квалификации, это раз. И не наблюдаю подтверждённого и заверенного присутствия вашего искина в процессе, причём его версия должна быть верифицированной минимум на уровень выше, чем у моего. Это два.

– Не похоже на желание сотрудничать, не находите? – работает на жетон.

Значит, и мне надо.

– Светлана, со всем уважением. Вы, кажется, не принимаете меня всерьёз. Досадно. Торговли на эту тему не будет. Вы оценили, что я ни половиной слова не заикнулся о решении суда? Мне упереться рогом? И сказать, что выемка будет не по щучьему велению и хотению органа дознания, а исключительно по решению суда?

Понятно, что оригинальные записи мне не то что показывать нельзя, а даже и вспоминать о них лишний раз не стоит – тут мысли читают.

Попутно вижу, что она всё время в параллель мне общается с коллегами за стеной. Что-то такое они ей недавно сообщили, у неё прям настрой поменялся заметно. В нужную мне сторону, хотя подробностей пока не понимаю, только общий вектор.

– Я вас услышала.

– Я не против сотрудничества со следствием, но мы с вами оба друг другу не доверяем: вы мне по профессиональным причинам, я вам по социаль…

– Вы мне тоже? – а это удивление в её исполнении не наиграно.

– Конечно! – отзеркалить до мельчайшего нюанса на полтона выше.

– Поясняйте, – решительно требует она.

– Вы сотрудница полиции, чистокровная, откровенно недолюбливаете нашего брата. Кто из второй категории в здравом уме вообще доверяет полиции? При этом я разделяю крайне неприятную для вас лично идеологию, за которой будущее и которая в перспективе угрожает вашему комфо… ЧЕГО?!

– Пха-ха-ха-ха-ха!

Хм. А она где-то ничего внешне, когда смеётся. Что надо мной, переживу.

– Барласов, я сейчас не зову медицину только потому, что мой датчик говорит, вы адекватны. Пха-ха-ха-ха-ха!..

Ну, аплодисменты зрителя – лучшая награда исполнителю. Тем более, в данном случае ставка повыше, чем стоимость билета на представление.

Конкретно этот смех – маятник. Местами компенсирует её же предыдущий эмоциональный негатив, уж не знаю, из-за чего возникший (предполагаю инфу из соседней комнаты). Второй момент: значит, я выглядел убедительно и ошибок не сделал.

– Иии-хи-хи-хи-хи… Вы продолжайте, продолжайте.

– Да я уже всё сказал. Ни один из более-менее обеспеченных граждан второй категории, если он не выжил из ума, сходу доверять полиции никогда не будет. НИКОГДА. Самый простой пример: что, если на записи будет информация, критичная для моего бизнеса и прибыли? Что-нибудь такое, что тем же конкурентам интересно?