Матильда молча покачала головой. Славик ею даже залюбовался: ему, вечно не знающему, какую сторону выбрать и в чем точно можно быть уверенным, подобное упорство представлялось чем-то старомодно-героическим, из потрепанных многотомников, что стояли в шкафах у Варвары Спиридоновны.

— Значит, Хозяина своего удумала вызволять? — не отставала товарищ второжительница.

— Да.

— К Начальству в контору идти?

— Да.

— Ты там шагу не сделаешь, безумица! Неужто твой хозяин тебе не объяснил ничего? Это же любой второжитель знает. Или ему наставник по духовидению главной заповеди не передал? С монадами ухо востро, с людьми рот на замок, а с Начальством…

— …тише воды, ниже травы, — с набитым ртом закончила Матильда.

Что-то громко хлопнуло, Славик подпрыгнул на месте, Андрюша завертелся, озираясь в поисках незаметно подкравшегося врага. Но это просто упал с полки один из томов, и из него, распластанного на полу рядом с Матильдой, выскользнул аккуратно вскрытый конверт. Матильда прочитала фамилии на конверте и вскинула бровь:

— Ваш наставник по духовидению — господин Канегисер?

— Кто здесь? — Варвара Спиридоновна с подозрением огляделась. — Вы еще кого-то с собой привели?

— Весьма вероятно. Но не бойтесь, Женечка не причинит вам вреда.

***

И снова им повезло. Недаром все-таки бабушка в период духовных поисков желала Славику «ангела в пути», отправляя в школу. Если бы его сопровождал кто-то вроде Женечки, он приносил бы из школы только отличные оценки и, наверное, вдобавок сам бы походя колотил хулиганов из старших классов, удачно попадая кому в солнечное сплетение, кому в беззащитный нос.

Пока он мечтал, Варвара Спиридоновна и Матильда сочиняли письмо господину Канегисеру. Сперва они долго спорили и переругивались, но потом, после предложения составить шифровку, чтобы выйти на связь с наставником по духовидению и узнать у него общее положение дел, глаза товарища второжительницы за стеклами пенсне азартно вспыхнули. Трудно было сказать, что стало главным: незримая помощь Женечки, настойчивые попытки Матильды нащупать слабину и установить психическую связь с чужой хозяйкой или все-таки врожденный авантюризм Варвары Спиридоновны и ее страстная тоска по революционному прошлому. Тикающая коробка из-под эйнемовских конфет, ожидание градоначальника на перроне с револьвером в сумочке — подлец не приехал, и Варвара Спиридоновна легкой походкой покинула вокзал, сжимая во вспотевшем кулаке букетик увядающих фиалок, — конспиративные квартиры и множество отправленных и полученных шифровок, в составлении которых она считала себя мастерицей, — все это было в прежней жизни товарища второжительницы, и по всему этому она невыразимо скучала, дрессируя свой отряд имени Девятого Термидора в захолустных Химках. От воспоминаний о годах, когда она, юная и убежденная в собственной правоте, чаяла царства будущего на земле, чтобы мрак развеялся и ни одна оплавленная харя не укрылась от света новейших прожекторов, Варвара Спиридоновна даже раскраснелась. Усомнившегося было в благоразумности этой затеи Андрюшу товарищ второжительница сперва пообещала выпороть, а потом, смягчившись, объяснила, что пишет она не Начальству, а исключительно своему давнему другу господину Канегисеру, который Андрюшу еще в кошке видел, и никаких инструкций не нарушает, а господин Канегисер, как человек, глубоко преданный делу духовидения, никому их не выдаст и в худшем случае шифровку оставит без внимания. Обрадовавшись, что порка отменяется, Андрюша утих и пошел дежурить в торговом зале, куда как раз заглянула стайка студенток.

Матильда подсказывала какие-то подробности, большую часть которых Славик не понимал, Варвара Спиридоновна кивала и записывала, а потом, сменив перо в ручке и обмакнув ее в «непроливайку», начала составлять письмо набело. «Глубокоуважаемый товарищ Канегисер! — выводила она размашистым почерком. — Спешу уведомить вас, что здоровье мое по-прежнему. Сны не беспокоят, благодарствую за прошлую вашу рекомендацию касаемо ландышевых капель, хоть лауданум и был мне более по нутру, однако нынче не достать во всех окрестных осколках. Монады также в добром здравии, только беспокоит меня Шмидт: больно чувствителен. Читал недавно „Красное и черное“ и, представьте, плакал, особливо над судьбой мадемуазель де ла Моль. Нет ли и для монад каких-нибудь капель? Из смешного: кокетствую на старости лет, купила себе шляпку с розовой лентой. В духе берлинских эдаких мод времен нашей молодости. Весна с Андрюшей перевоспитываются успешно и вам кланяются».

Шмидт отнес запечатанное письмо в почтовый ящик, и все принялись ждать. Насколько Славик помнил, бумажные письма обычно шли долго, иногда неделями, но, решив, что между перекрестками и конторами, быть может, налажена какая-нибудь портальная почта, он не стал задавать лишних вопросов.

— Нет, цветов не продаем, — терпеливо разъяснял за стенкой покупателю Андрюша. — Цветам без солнечного света никак нельзя. Могу предложить гербарий начала прошлого века, вы только представьте — пальчики, что его складывали, давно в могиле истлели, а там по-прежнему лепесток к лепестку: ландыши, ромашечки…

Тяжкий звон старого телефона, высоко поднявшего над собой трубку на изящных металлических ручках, заглушил голоса и шорохи из торгового зала. Варвара Спиридоновна поправила пенсне, откашлялась, вытерла зачем-то ладони о черную, тщательно выглаженную юбку:

— Слушаю вас. — И после паузы, радостно дрогнувшим голосом: — Господин Канегисер? Не чаяла, что удостоюсь… Вы, кажется, микрофон пальчиком зажали-с, не слышу. Дырочка там такая внизу… Да, господин Канегисер, всенепременно!

***

Славик, Матильда и Варвара Спиридоновна остановились перед серым зданием с большими зашторенными окнами и вывеской «Столовая». Судя по электронному табло над вывеской, в столовой был сентябрь и шесть часов вечера, хотя на улице царил вполне себе летний полдень. Под серебристыми тополями у входа «ведьминым кольцом» росли какие-то поганки, и Славик на всякий случай украдкой ущипнул себя за локоть — он помнил, что у Матильды пунктик на грибах.

Отряд имени Девятого Термидора остался на хозяйстве в лавочке — товарищ второжительница сказала, что ни при каких обстоятельствах не отпустит их в слой, где расположена московская контора. Весна отдала Матильде все свое оружие, и даже явно дорогой ее сердцу дамский пистолет, сообщив по секрету, что однажды она уложила из него троих крумов за раз — после этого ее, собственно, и изловило Начальство.

— Мальчонку хоть не губи, — сказала Варвара Спиридоновна и повернулась к Славику. — Точно оно тебе надо — с ней идти?

— Я ее не брошу, — покачал головой вспотевший от волнения Славик. — Сделка есть сделка…

И еще я к ней привык, подумал он. Она к Хозяину привыкла, я к ней, и у нас теперь, получается, такой межвидовой созависимый альянс тех, кто не желает возвращаться к своей унылой нормальной жизни. Надо будет потом и об этом обязательно в блоге рассказать — он хлопнул по карману, проверяя, на месте ли его давно разрядившаяся «килька».