– Джон, откуда тебе знать… – еще мягче, но при этом со все звонче звенящей сталью в голосе начал Пол.

– Отовсюду! – снова не дал ему договорить Джон. – Я что, не знаю своего лучшего друга? Да я тебя во всех ситуациях видел – самых грязных и неприглядных, но и самых возвышенных! Я на толчке тебя наблюдал, с какой бы ты целью к нему ни приближался. Ты пьяный вдрызг дрочил у меня на глазах – прямо без штанов. Да чем ты только вообще не занимался у меня на глазах! Но ты и музыку сочинял – тоже у меня на глазах. И в такие моменты ты становишься… не человеком. В тебе просыпается что-то неземное, что-то божественное, словно ты проводник чего-то великого и вечного. Словно кто-то там, – Джон ткнул пальцем в небо, – выбрал именно тебя, чтобы все мы имели возможность слушать эту прекрасную музыку. Самую прекрасную, которую мне только доводилось слышать.

– Джон… – лицо Пола залилось краской, он не знал, куда спрятать руки от смущения, узкая ступня задергалась еще чаще.

– И я знаю, как ты смотришь, когда любишь. Я знаю этот взгляд наизусть. Я видел его, когда ты смотрел на отца и брата, когда пел Yesterday, когда записывал Сержанта и радовался нашему первому попаданию в чарты. Но никогда, никогда твои черты не смягчались и не озарялись этим божественным светом, когда рядом она. Она элитная, породистая. Вы хорошо смотритесь вместе. Но ты не женишься на ней.

– Джон, уж не… – глаза Пола удивленно округлились.

– Уж не ревную ли я? Ревную, черт побери. Но не к Джейн. К кому угодно, но не к ней.

– А у тебя что, уже было когда-то все это?

– С кем-то другим? Нет, только один раз с Брайаном, ну я рассказывал. Были мысли по поводу Стю, я даже пытался их как-то воплотить.

– И?

– Это до Астрид еще было. Я тогда вдрызг напился, застал тебя с очередной девчонкой…

– … порезал ей в клочья платье, – со смехом продолжил Пол.

– А потом закрылся в соседней каморке со Стю ну и полез к нему с непристойностями разными. На волне дьявольской ревности чего только не выкинешь. Благо, Стю понял, что меня пьяного лучше уложить спать, а не пытаться отбиваться. Но, знаешь, наутро мне показалось, что он…ну, в общем, если бы я продолжил разговор на свежую голову, возможно, он и не стал бы протестовать. Но мне так вдруг стало тошно. Злость и ревность прошли, осталось одно лишь отчаяние. Мы никогда больше не обсуждали с ним эту тему, но…

– Ты ведь поэтому избил его тогда? – встрял вдруг Пол с неожиданным вопросом.

Джон вздрогнул и сжал кулаки в невольном жесте самозащиты.

– То есть… – тут же попытался исправить ошибку Пол, – я хотел сказать… Прости, – и замолчал, не зная, как продолжить и выпутаться из неудобной ситуации, в которую угодил с этим непреднамеренным вопросом, толкнувшим Джона в пучину самых, пожалуй, болезненных воспоминаний его жизни.

В тишине был слышен злобный скрежет зубов Леннона, тому стоило, вероятно, чудовищных усилий сдержаться сейчас, а не налететь с кулаками и на Пола, как вышло тогда со Стю. Он просто в шутку напомнил Джону то, о чем он так тщательно пытался забыть. Следующей картинкой в памяти Джона всплыли злобные пинки лежавшего на земле Стю, удары носками ботинок в голову, его стоны, крики, просьбы прекратить…

– В этом нет твоей вины, Джон, – мягко прервал его размышления и воспоминания Пол. – Его же потом хулиганы избили, он сильно ударился головой. Не ты причина его смерти.

– Я! – взревел Джон, снова соскакивая с кресла и яростно пиная его.

Легкие кроссовки из тонкой ткани не защищают ступню от удара, и несколько мгновений спустя Джон валится на пол веранды, корчась от боли и потирая ушибленную ногу. Пол огорченно качает головой, встает и садится рядом, обнимая друга, гладя его по голове.

– Пол, ты же и так в курсе, что это моих рук дело! Не было никаких хулиганов, – простонал Джон в отчаянии. – Стю солгал всем, чтобы меня прикрыть. Ты же все видел, зачем ты даже сейчас покрываешь меня? Защищаешь меня от меня же самого!

Пол молчал, лишь продолжал гладить его по голове, и Джон постепенно успокаивался, забывая о боли.

– Он тогда намекнул, что я пидор. Припомнил мне ту попытку затащить его в койку. Да еще и при тебе, – Джон закрыл лицо руками и отчаянно замотал головой.

– Брось, я все равно ничего не понял тогда. Думал, вы девчонку не поделили.

– Да я убить его готов был, потому что он прямо при тебе все это ляпнул… А я меньше всего хотел, чтобы ты считал меня педиком. Если бы еще и отец твой узнал, в Куорримен тебя не удержала бы тогда никакая сила. До сих пор та сцена перед глазами стоит: он лежит там на асфальте без сознания, ты стоишь рядом с ним на коленях, пытаешься привести его в чувство, а я в ужасе отворачиваюсь и убегаю. Я ведь был уверен тогда, что прикончил его, Пол!