Как только моя тарелка была убрана, я поднялась, и Джек поднялся на ноги вместе со мной, хотя он еще не закончил.

— Ты уходишь? — спросил он, и в его голосе прозвучало нечто, очень похожее на разочарование.

— Я… должна лечь спать. Завтра будет еще один длинный день. В последнее время меня мучают небольшие головные боли, так что будет лучше, я думаю, если…

— Я понимаю.

Я взяла свою тарелку и снова попыталась пройти мимо него, но он снова коснулся меня.

— Я позабочусь об этом.

— Я могу…

— Роуз. Иди. Отдохни немного.

Я улыбнулась ему. Когда именно мое имя стало таким… таким эффективным средством, заставляющим меня покрываться мурашками?

Я чувствовала призрак его прикосновения и тепло его пальцев на своей коже почти до самого сна.

Количество раз, когда Джек Хоторн улыбнулся: даже нет одного.

Для двух незнакомцев, которые встретились и поженились примерно полтора месяца назад, мы вошли в привычный ритм жизни быстрее, чем я ожидал. День за днем я помогал Роуз в ее кафе. Даже когда я не собирался заходить, или, скажем так, даже когда я знал, что не должен заходить, я все равно оказывался на ее пороге. Я уже сбился со счета, сколько раз я врал, говоря, что у меня поблизости встреча, или придумывал другие удобные способы лжи. Думаю, она уже не верила им. Может быть, ложь была нужна мне самому.

К тому времени, когда ее кафе было готово к открытию, мне показалось, что она разрушила тот небольшой барьер, который я изо всех сил старался воздвигнуть между нами. Что-то сдвинулось. Это было заметно по тому, как она смотрела на меня, а иногда по тому, как она на меня не смотрела. Я еще не был уверен, хорошие ли это перемены и что они означают, но, тем не менее, это были перемены.

Я проснулся раньше, чем привык. После того, как Роуз легла спать, я получил еще одно сообщение от Джошуа Лэндона, у меня были некоторые проблемы со сном. Я вздохнул и встал, сразу же отправившись в тренажерный зал в соседней комнате. Я не мог придумать другого способа выплеснуть свое разочарование собой и ситуацией. Эта деловая сделка, Роуз, этот брак были худшим решением в моей жизни, потому что я терял контроль и терял его быстро. Я делал все то, что, как я думал, не буду делать. Но было слишком поздно отступать. Было поздно отступать с тех пор, как я встретил ее в мэрии.

Я ненавидел бег, но я бежал на этой чертовой беговой дорожке больше часа, наблюдая, как ночное небо медленно меняет цвет, когда солнце сменяет луну. Когда я сошел, я все еще был зол и расстроен до такой степени, что готов был рискнуть всем и признаться, хотя знал, что сейчас не время, что, возможно, оно никогда не наступит.

Я остановился и прислушался. Как бы мне не хотелось признавать это, я делал это с тех пор, как проснулся, но до сих пор я не слышал ни единого звука, доносящегося со стороны Роуз со второго этажа или снизу. Я твердил себе, что я не ее шофер; если она хочет идти на работу пешком, когда на улице уже почти рассвело, она вполне может это сделать. Я должен был заниматься своими делами. Она прекрасно обходилась без меня до того, как мы заключили эту чертову сделку и поженились.

Но мои уши все еще искали признаки того, что она выходит из своей комнаты и спешит вниз по лестнице, как она делала каждое утро.

Сняв рубашку, я подошел к маленькому холодильнику в углу и достал бутылку с водой. Осушив ее одним махом, я бросил ее на пол.

Чувство вины — очень сильный противник, и я никак не мог вывести себя из того состояния, в котором находился. А когда к этому добавились бывшие женихи…

Я начал поднимать тяжести до тех пор, пока с меня не потек пот.

Что это было с ней? Почему я не мог держаться подальше? Что, черт возьми, я собирался делать?

Когда я закончил, я вернулся в свою комнату, чтобы быстро принять душ. Может быть, это было хорошо, что я не смог заснуть. Если к тому времени, когда я оделся, Роуз еще не встала, мне придется будить ее самому. Обернув полотенце вокруг бедер, я проверила время, как только вышел. Она опаздывала. Я оделся так быстро, как только мог, и направился в ее комнату, проклиная себя за то, что все это время волновался. Я был в этом браке ради имущества. Я вступил в этот брак ради того, чтобы выглядеть семейным человеком. Все, что мне оставалось делать, это повторять это про себя.

Все еще немного волнуясь, я не совсем спокойно постучал в ее дверь.

— Роуз? Я не твой чертов будильник.

Провоцировать ее и наблюдать за ее реакцией было, наверное, одним из моих любимых занятий в жизни в данный момент.

Ни звука. Поколебавшись секунду-другую, я открыл дверь, но увидел, что ее кровать заправлена, а сама она уже ушла. Неужели она ушла, пока я тренировался или принимал душ? Я взял свой телефон из комнаты и спустился вниз. У меня был соблазн позвонить и спросить ее, нормально ли она добралась до работы, но я лучше подумал об этом. Я оставил телефон в гостиной и пошел на кухню, чтобы сделать себе чашку кофе. Тот, который я сварил дома, было просто замечательным на вкус. Мне не нужно было каждый день ходить в ее кафе только потому, что она была моей женой или потому, что мне нравилось смотреть на нее. Я сам варил достаточно хороший кофе.

Пока я ждал, когда будет готов мой кофе, который, как я был уверен, не будет таким же вкусным, как ее, я услышал, как в гостиной зазвонил мой телефон. К тому времени, как я поднял трубку, звонок уже прекратился. Номер я не узнал, поэтому оставил все как есть. Оставив телефон на месте, я направился обратно на кухню, но на полпути обернулся, когда телефон зазвонил снова.

— Да?

— Джек?

— Да. Кто это?

— Джек, это я, Роуз. Я… я звоню тебе с… чужого телефона.

Не понимая, что происходит, я напрягся, услышав, как дрожит ее голос.